Эта сучка делает все, чтобы оставить меня с Назаром наедине! Она, что слепая?!
Дергаюсь в руках наваждения, но он прижимает к себе сильнее, а подруга хихикая ангажирует мужа подальше.
— Пойдем, — не понимаю, спрашивает или утверждает.
— Не стоит, — прячу глаза, косясь по сторонам.
— Стоит так, что мне больно, мышка, — в самое ухо.
Жар разливается по груди и щекам. Взглядом пресекаю, прося замолчать наглеца. Он давит мне на поясницу, впечатывая наши тела, подтверждая сказанное.
Пекло, капец…
Хочу в снег с разбега.
Нырнуть, оставив торчать лишь пятки над сугробом.
Нет! Полностью зарыться. Этот кошак только и ждет, когда мои ноги будут в свободном доступе.
Гали ему, что ли, мало…
Плакать хочу… Горько и надрывно.
Едва заканчивается музыка, Назар тянет меня за руку на второй этаж. Делаю отчаянную попытку, не попасть в лапы чудовища и не оставить ни шанса на уединение.
— Сереж, пойдем посмотрим, — зову мужа.
— Таечка, сходи без меня, — посылает мне теплый взгляд, вытаскивая опять свой гадский телефон.
Соберись, Тася… Давай же. Не растекайся лужицей. Ты львица, буря, огонь! Ты сильная. Бей по яйцам, если полезет…
Глава 11
Дверь за нами хлопает и меня припирает к деревянной поверхности сильное тело Назара. Он смотрит жадно, словно оголодавший зверь. Раздувает ноздри до побелевших крыльев. Дышит тяжело, глубоко. Взгляд гуляет по моему лицу, а руки по телу. От него исходит такой жар, что хочется кожу с себя содрать от неудовлетворенности.
— Прекрати, — толкаю его в грудь.
— Поцелуй.
Он издевается?
Горю всем телом, мотая головой в разные стороны. А все во мне кричит: “Поцелуй. Один раз. Последний”. Откуда такие малодушные желания появляются?
— Иди к черту, — стискиваю зубы, отворачивая лицо, когда его губы касаются моих щек.
— Ты хуже черта. В тебя пойду, — задирает на мне платье , комкая в ладонях ткань.
— Назар, — шиплю, извиваюсь, а сама схожу с ума. — Перестань. Остановись.
Стыдно? Да. Но ничего поделать не могу.
— Ведьма, — выдыхает с благоговением, касаясь пальцами ажурной кромки чулок.
Впивается ладонью в бедро, заводит руку на ягодицы, ощутимо сжимает. Цепляет кружево стрингов, стягивая с ног.
— Нет. Слышишь? Нет. Стоп!
Чуть отступает и смотрит на меня туманным взглядом. Оба дышим как загнанные кони и трясемся в унисон. Он проводит пятерней по своим волосам, облизывая губы. Буравит меня взглядом, удерживая контакт глаза в глаза.
— Я искал тебя, мышка, — севшим голосом.
— Вещи не подошли? — нервно, до истеричных ноток.
— Приезжал в район, где встретил…
— Галя — моя подруга… — не слушаю.
— При чем тут это? — делает шаг ко мне, а я, пригнувшись, проскальзываю в сторону, задев его локоть мышиными ушами.
— Еще раз ко мне подойдешь близко, и я ей все расскажу, понял?
Ой, а сколько недоумения на лице… Ты глянь!
Отхожу подальше, быстро изучая интерьер. Что-то похожее на кабинет: стол из массива у окна, ноут, внушительное кресло, небольшой кожаный диван. Однако по стенам установлены стеллажи до потолка полные книг. А еще у дальнего угла висит около восьми картин, разглядеть которые я пока не могу по понятным причинам.
— Мне ее позвать? Или лучше твоего мужа?..
— Угрожаешь? — хмыкаю, сощурив глаза.
А ты, оказывается, с гнильцой, кошак.
— Похоже?
— Очень. Ты. На еврея.
— Тася… — вздыхает и опять пробует меня поймать.
Хрен тебе! Я мышка юркая и быстрая.
Обхожу диван, выстраивая план побега. Надо его выманить к столу и ломануться к двери. Проще простого.
— Прекрати пятиться. Давай поговорим, — двигается за мной.
Правильно. Подойдите ближе, бандерлоги…
— О чем? — отступаю, приподняв подол платья. Не хватало навернуться и раскинуться рогаткой кверху. То-то Назар обрадуется.
— О нас, — тянет руку. — Обещаю не давить, Тась. Сядем и поговорим.
— Покажи пример, — вызывающе вскидываю бровь, но вовремя понимаю, что такой вариант не катит. Если он опустит зад на диван, хрен я вырвусь из душегубки. — А лучше, говори так… Я слышу.
— Почему сбежала в ту ночь?
Че-е-е?! Сам меня бросил, паразит! Оставил в затхлом помещении с ведрами…
Главное — верить в это, держать мысль и не отпускать.
— Не впечатлил, — ухмыляюсь, врезавшись бедрами в край стола. Пора поворачивать к выходу.
— И не пытался.
Ну че ты лыбишься, зараза?
— Тогда претензии не принимаются. Забудем и все.
Мы двигаемся вокруг дивана мелкими шажочками. Я назад, а он вперед. Каждый со своими шальными мыслями. И мне безумно хочется узнать, что сидит в его голове. Действительно ли я его волную? Или это рисует мое воображение?