— А ху его ноуз? — пожал плечами Перовский. — Стекляшками какими-то. Я не интересовался.
— Товарищ полковник, а что это вы такое интересное читаете? — спросил Мушни, жадно глядя на потертую книжицу. — Так читаете, прямо глаз не оторвете.
— Полностью это называется, — полковник заглянул на титульный лист. — "Обычаи и быт древних славян". Пятьдесят второго года издания.
— Это где же вы такой раритет откопали? — спросил Кареев. — Небось снабженец этот ваш расстарался?
— Либин достал, — подтвердил Вяземский. — А что?
— Да нет, ничего, — хмыкнул Кареев. — Только когда увидите его в следующий раз, передайте… Хотя нет, ничего не говорите, я ему сам скажу. Все.
— Нет уж, товарищи, давайте лучше про будущую Олимпиаду или войну с Китаем! — влез неугомонный Ржевский.
— Олимпиада еще и не начиналась, — напомнил Вяземский. — И, судя по тому, как мы здесь застряли, она кончиться успеет, прежде чем нас отсюда выведут. А Китай уже добивают.
Полог палатки отлетел в сторону, и внутрь ворвался встрепанный, дико озирающийся ординарец начштаба группировки.
— Товарищ полковник! — облегченно выдохнул он, увидев Вяземского. — Вас срочно в штаб. И… — Он кивнул в сторону Перовского. — Вас, товарищ капитан, тоже.
— А что случилось? — недовольно поинтересовался Перовский, без спешки поднимаясь.
— На машину старшего лейтенанта Викентьева напали местные, — ответил ординарец. — Ночью. В живых остался… один человек. Его подобрал вертолет — отправились на поиски вдоль дороги, когда стало ясно, что на месте встречи БТР не появится.
Офицеры переглянулись. И среди них не было ни одного, кто не вспомнил бы о двух машинах с такими же, как они, красноармейцами, катившими по внезапно ставшей враждебной земле.
— Вот же… Бубенчиков… агитатор… — пробормотал кто-то.
Ни один из собравшихся потом не признавался, что это ляпнул именно он, но по тому, как все без исключения, даже ординарец, отводили глаза, становилось понятно, что мысль эта пришла в голову всем одновременно и, возможно, никто и не озвучивал ее — она сама заставила колебаться жаркий летний воздух.
Лева Шойфет маялся бездельем. После того как он передал штабному писарю для перепечатки плоды своих двухчасовых трудов — при этом внутренне содрогнувшись от мысли, сколько ошибок может наделать это рыжее вихрастое существо в тексте, представляющем для него бессвязный набор букв, — Бубенчиков моментально потерял к переводчику всякий интерес и резво умчался в свою палатку "планировать дальнейшие действия", как заявил он сам. Точнее, предаваться мечтам о грядущих успехах, подумал Лева. Его самого частенько ловили на подобном "моральном онанизме", как презрительно именовал сие занятие дед.
Краснов же, как объяснили Леве в штабе, с утра отбыл на Большую землю, а поскольку больше никто в группировке в услугах переводчика пока не нуждался, то он мог считать себя "условно свободным" — до очередного распоряжения.
И теперь Лева бездумно бродил между палаток и сборных домиков, поминутно рискуя быть сбитым с ног неторопливо бегающими по своим многочисленным делам солдатами.
— …эдилайне коллиу…
Сначала Лева решил, что ему просто почудилось. В конце концов, если долго и напряженно думать о какой-то теме почти неделю подряд, неудивительно, что звуки чужой речи начнут чудиться в… и тут Лева замер.
Сразу за штабелем ящиков, чуть ли не обнявшись, сидели пленный купец и снабженец Вяземского, Аркадий Наумович, и о чем-то ожесточенно спорили. Сопровождающий пленного десантник стоял чуть поодаль, закинув автомат за спину, и время от времени широко зевал.
До Левы даже долетали отдельные фразы:
— …а фари мавия каарна…
— …ну да, щас, я сам по двадцать пять целковых…
— … лики но-рани ха…
— …а я тебе говорю, слушай сюда…
Наконец договаривающиеся стороны, по-видимому, пришли к какому-то соглашению, потому что Аркадий Наумович вскочил, отряхнул землю с брюк и резво понесся к складским палаткам.
Пробегая мимо Левы, он зачем-то сунул ему под нос кулак — впечатляющий как размерами, так и волосатостью — и прокричав: "Вот он где у меня!", помчался было дальше.
— Аркадий Наумович, — запоздало крикнул ему вслед Лева, — может, мне попросить, чтобы вас тоже в переводчики записали?
Он почти не надеялся, что Аркаша услышит его, но тот услышал. И затормозил — что, учитывая его массу и набранную к тому моменту скорость, было зрелищем грандиозным до судорог.
— Что ты сказал, молодой?!