Он снова с сожалением вздохнул, подумав, что становится лицемерным. Но, черт побери, я не могу довериться в этом никому больше. Это я могу взять только на самого себя.
— Ну что ж — ты получишь помощника.
— Кого это?
— Меня.
Карл закончил обмазывать грудь смесью жира и сажи и замер, давая возможность Уолтеру заняться его лицом. Уолтер кивнул:
— То, что надо. Помни только держать рот на замке — ни к чему блестеть на них этими твоими жемчужинами. А если выйдешь под звезды — старайся как можно сильней щуриться: белки могут тебя выдать.
— Понял.
Карл снова повернулся к остальным. Необходимости отдавать последние приказы самому не было — и Чак, и Тэннети сами знали, что делать, — но он не мог позволить себе оттолкнуть людей. Они были не просто его воинами — они были его друзьями. Возможно, кого-то он видит живым последний раз. Он обязан хотя бы запомнить их.
Хорошие тоже смертны. Своего рода афоризм — да вот только мрачноват он, чтобы стать одним из Законов Словотского.
Однако это был не просто трюизм — это было важно. Хорошие люди умирают, сражаясь в справедливых войнах за правое дело. Так было и при Геттисберге, и на Сомме, и при Анжи, в Нормандии, и в Энтеббе…
Случалось такое и в Эвеноре — когда Фиалт своей смертью купил Карлу и остальным несколько необходимых секунд. И в Мелавэе, где вместе с кровью утекла в песок жизнь Раффа Фурнаэля. И в Метрейле, и в Венесте, и…
— Чак? — Он повернулся к маленькому воину, молча стоящему рядом.
— Да, Карл? — тотчас откликнулся Чак. — Собираешься объяснить, почему определил Эрека ко мне? Не потому ведь, что он хорош с ружьем или пистолетом. Хочешь небось, чтоб я приглядел за мальчонкой?
— Не стоит пытаться читать мои мысли. Это выходит только у Эллегона.
— Прости. Так чего ты хотел?
— Н-ну… — Карл улыбнулся. — Так уж вышло, что я хочу попросить тебя приглядеть за мальчонкой. Что скажешь?
Чак улыбнулся в ответ:
— Как все-таки плохо, что я не могу читать твои мысли.
Карл рассмеялся.
Чак попыхтел, открыл рот, закрыл и пожал плечами.
— Мне он тоже напоминает Раффа. — Он опустил тяжелую ладонь на руку Карла. — Но я хотел бы передать командование стрелками Веллему. Он вполне справится — в таком бою. И я уже попросил его приглядеть за Эреком.
— А ты?
— А я собираюсь прикрывать твою спину. А то в ней завели привычку появляться дыры — когда меня нет поблизости. — Чак шевельнул рукой, не давая Карлу возразить. — Подумай сам — приглядывать за тобой мне велел Джейсон, а я очень не люблю нарушать приказы Куллинана.
Мгновение Карл колебался.
— Еще только одно — и я умолкаю: у троих больше шансов заполучить порох, чем у двоих. Что, Карл, разве не так?
— Разумеется, так. — Карл вздохнул. — Давай раздевайся — раскраска тебе не нужна. — Он выудил из толпы Веллема и посмотрел ему прямо в глаза. — Сам-то ты этого хочешь? — спросил он. И, когда тот кивнул, отдал ему салют сжатым кулаком. — Хорошо, на этот бой стрелковое отделение твое.
Веллем кивнул еще раз, вернулся к людям и что-то им зашептал.
— Послушайте меня, — обратился к толпе Карл. — Для тех, кто еще не слышал — у работорговцев ружья. По край ней мере три, хотя рассчитывать надо, что больше. Еще мы знаем, что в их отряде есть маг. Прежде чем там, внизу, разверзнется ад, мы с Уолтером собираемся попробовать убить их мага и захватить парочку врагов, ружье и немного их пороха. Выбрать нужного человека и уволочь его — наше дело; не бойтесь убить не того.
Сам я боюсь двух вещей. Первое: Чак, Уолтер и я пойдем вперед. Смотрите, куда целитесь. Я не хочу повторения метрейльской истории. — Он потер спину над почками. — Дело не в том, как вы понимаете, что я боюсь боли — просто порох и пули слишком дороги, чтобы тратить их на меня, любимого.
По толпе пробежали смешки. Отлично; это немного снимет напряжение.
— Второе, о чем я хотел бы, чтобы вы помнили — то, что вскорости вас ждет встреча с тридцатью насмерть перепуганными работорговцами, и все они будут знать, что на них напали, понимать, что вы не намерены брать их в плен — и ни Уолтеру, ни Чаку, ни мне до дрожи в коленках их не напугать.
Он кивнул Словотскому. Пусть лучше они услышат, что и как, из первых рук — от Уолтера, чем от него — из вторых.
Уолтер Словотский встал на колени и в свете потайного фонаря разровнял грязь.
— Их лагерь вот тут, прямо посреди луга, к востоку от развилки. — Он поставил на земле крестик. — Три фургона — тут, тут и тут. Этот — самый разукрашенный; думаю, там-то и есть маг. Наша троица заходит с юго-востока, вдоль главного тракта.
Значит, остаются еще двое часовых. Они… хм-м… здесь и вот здесь. У всех часовых — ружья. У нас нет возможности выяснить, имеются ли еще ружья за кругом фургонов и в самих фургонах. — Он пожал плечами. — Поскольку едут они из Пандатавэя, ясное дело, рабов с ними нет; значит, в фургонах у них припасы. Может быть и просто еда; но я бы считал, что они нагружены порохом и ружьями. Так что будьте поосторожней.
— Слыхали, ребята? — спросил Карл. — Бочонок пороха может так рвануть — никому мало не покажется. Так что — глядите в оба. Если заметите, что огонь бежит к фургону, орите «пожар!». Если услышали, что кто-то кричит «пожар!» — попробуйте найти, где спрятаться. Все поняли? Отлично. Гвеллин — твой черед.
Гном встал.
— Мое отделение держится за вами как можно ближе — но так, чтобы нас не увидали и не услыхали. Если на вас нападут — я пускаю ракету. Потом мы поддерживаем вас залпом по маговому фургону, переходим на арбалеты и выпускаем второй, третий и четвертый залп. После этого атакуем с палицами, молотами и топорами. Если вас не засекли — ждем вашего сигнала, потом делаем то же самое.
— Хорошо. Пейлл?
Эльф кивнул:
— Моя группа держится за гномами и становится второй волной. Наша цель — заставить работорговцев бежать на отделение Чака… Веллема. Если это не удается — я пускаю свою ракету. Так?
— Так. Тэннети?
— Я, как ты говоришь, действую по обстоятельствам. Мое отделение — в резерве; ждем на дороге с лошадьми в поводу так, чтобы нас никто не услышал — до тех пор, пока бой не разгорится всерьез. Тогда — в седло; если враги бегут — мы помогаем загнать их под ружья отделения стрелков, если укрепились и держатся — стараемся вышибить из укрытий и убираем отставших. Мы также должны убрать двух часовых, если ребята Чака или Гвеллина не сделают этого раньше. Это дело простое: если они побегут, мы их порубим. Если нет — заставим побежать, а потом порубим.
— Еще что?
Она вздохнула.
— Если дело пойдет плохо, мы спасаем и вывозим тех, кого сможем. Подбираем раненых, увозим от опасности, пользуем целительными бальзамами, потом, как болваны, поднимаемся сюда и ждем Эллегона. Я бы лучше…
— …полезла в самое пекло. — Карл подавил вздох. Тэннети пробыла в рабстве десять лет; ничто не доставляло ей большей радости, чем пускать работорговцам кровь. Леди, вы маньяк. Но, к счастью для нас обоих, маньяк востребованный и на своем месте.
Он обвел взглядом лица.
— Довольно болтать, ребята. К делу.
Впереди, за дорогой, лагерный костер бросал в ночь рыжие блики. Чак замыкал цепочку, а Карл, пригнувшись, шел в двух ярдах позади Уолтера — шел, как и тот, стараясь как можно бесшумней ступать по влажной лесной подстилке. В руке у него был натянутый, но незаряженный арбалет. Время от времени он касался рукой привешенного у правого бедра колчана.
О левое бедро в такт шагам бился кожаный кошель; меч в ножнах успокоительно лежал за плечами. Карл коснулся ладонью двух завернутых в промасленные тряпицы кремневых пистолетов, крест-накрест заткнутых за пояс.
Я — чертов ходячий арсенал, вот кто я такой, подумал он. Но так уж…
— Ложись! — прошипел Словотский; шепот его можно было расслышать разве что в дюжине футов.