— Это девушки, сидевшей за соседним столиком! — удивленно воскликнул капитан.
— Верно, — Колтон небрежно опустил его на ванну. — В тени его было невозможно увидеть, но мои чуткие пальцы смогли бы нащупать его даже сквозь лист бумаги. Это одна из тех способностей слепых, в которые никто не верит, пока сам не увидит.
— Но что это значит? — охнул Карл. — Девушка была здесь?
— Улики, кажется, указывают на это, — Колтон поднялся, осторожно отряхнув колени.
— Пытаетесь сказать, что старик жил здесь, а девушка навещала его, причем персонал отеля не знал об этом? — спросил капитан.
— Как я уже говорил, старик пришел сюда, чтобы стать убитым, — слепой сунул одну руку в карман, а второй вертел трость.
— Удобный момент, чтобы забить старика до полусмерти, а потом закончить дело, разрезав его запястья, — резко заметил капитан полиции.
— Вы имеете в виду синяки на теле?
— Ясное дело.
— Для человека с воображением, да. Это ваша вина, капитан — у вас нет воображения, и это заводит вас в тупик. У вас еще меньше воображения, чем у доктора Брауна, осматривавшего тело. Причина смерти — рассеченные запястья, и, конечно, не было нужды во вскрытии, чтобы понять, что жертва была одурманена до бессознательного состояния. Все было бесшумно, ведь он принял зелье, ни о чем не подозревая, а затем убийца быстро довершил дело.
— Но кровь! Где же кровь?
Колтон слегка постучал тростью о край ванны.
— Вот, ванна. Из-за недостатка воображения вы решили, что тот синяк под левой рукой нанесен тяжелым орудием. Но он появился, когда тело было прислонено к округлому краю ванны — одной рукой его держали за плечо, а второй держали кровоточащее запястье. Поворот вентиля — и все, нет никаких улик! Просто, не так ли? Всего лишь немного воображения, и догадаться можно без всяких глаз.
Макманн набросился на своего помощника с квадратной челюстью.
— Том, сними отпечатки пальцев с вентилей! — приказал он.
Том осторожно поднял вентиль, предварительно обернув палец платком. Вынул из бумажного пакета мелкий белый порошок и раздул его. Все, кроме слепого, шагнули вперед, чтобы посмотреть. Колтон же шагнул назад, заложив руки за спину.
— Ни следа! — прорычал детектив.
— Вы забыли, что, по словам Брауна, убийца был в перчатках? — спокойно ответил Колтон.
— Тогда убитый также носил их, — заявил капитан. — Мы не бездельничали, а проверили здесь все на предмет отпечатков.
— Зрение, снова зрение! — устало вздохнул проблемист. — Конечно, здесь не на что смотреть, ведь все преступники стараются не оставить зримых улик. С помощью обычной перчатки легко победить систему Бертильона. Естественно, убитый носил перчатки. Вы что, думаете, что они упустили бы этот момент после стольких месяцев подготовки?
— Теория! — отрезал капитан. — Все это теория!
— Но вы признаете ее, когда ее подтвердят факты… Не выключайте горячую воду! — резкий вскрик заставил детектива резко выпрямиться.
Колтон отложил трость и вынул из кармана платок. Быстро наклонился и протер крестообразную металлическую деталь в сливе ванны.
— Смотрите! Смотрите! — он протянул платок. — Вот следы крови. Вот улика!
На платке было красноватое пятно.
— Вы, в самом деле, слепы? — спросил капитан.
— Это все доказывает! — Колтон бросил платок в ванну и закрыл вентиль. — Не будь я слепым, я не нашел бы этого. Но я знаю, что все преступники стремятся скрыть следы от глаз. Наш убийца закрыл вентиль, увидев, что последняя капля крови смыта, и решив, что он в безопасности. Но он не знал, что в решетке на сливе задержатся несколько сгустков, а от горячей воды они вновь размокнут. Но глазами их не увидеть, да и лупа не помогла бы — ведь они были по ту сторону слива. Ничего не видно, но только не слепому!
Водя тростью перед собой, Колтон вышел из ванной. Все остальные автоматически последовали за ним. Проблемист остановился в центре захламленной комнаты. Он обернулся к дверце лифта — его уши уловили какой-то подозрительный звук. Его лицо напряглось, но ненадолго.
— Думаю, что я нашел то, зачем приехал, — просто сказал он.
— Три пропущенные мной улики! — едва ли не задыхался капитан. Человек, поставивший весь свой двадцатилетний опыт против возможностей слепого, был повергнут. Сейчас капитан знал — его собственные способности оказались никудышными. Он понимал, что в этой гонке он придет вторым, а ведь он так снисходительно относился к сопернику.
— Четыре, — слепой расслышал в голосе капитана новую нотку, не слышанную прежде. Теперь в нем не было самодовольства. — Четыре, — медленно повторил проблемист. — Я, наконец, нашел цель этого странного преступления.