-П-паразит! –НПС-сельский кузнец смачно сплюнул. Он стоял на бревенчатой стене, окружавшей зажиточный крестьянский посёлок. –Вот что с ним делать, а?! Ветер в его с-торону дует… Может, кур ощиплем, да п-перья подожжём, пустим туда дыму вонючего?
-Да какой там дым…-ответствовал непись-староста, оглаживая окладистую бороду. –Запалить-то завсегда поспеем, погоди… Ежели чародей-чужестранец сам управится, то авось и уладим дело без лишней вони. Ну, а коли нет – тогда и будем мозговать, чего там жечь надобно, да куды дым пущать.
-Дык, где ж такое в-видано, чтоб один да супротив такого п-полужеребца выстоял-то?
-Дык, где ж такое видано, чтоб полужеребец цельный торговый тракт в страхе держал-то? -буркнул староста, прищурившись на живописный, идиллический пейзаж.
Маленькие аккуратные фермерские домики, краснеющие черепичными крышами среди пшеничных полей и виноградников, такие же кровли хлевов и сарайчиков, роскошные фруктовые сады и сочные заливные луга тянулись до самой реки. Казалось, сельская округа только и ждёт, чтобы юный художник-романтик с звонким именем Адольф запечатлел её акварелью на белоснежном картоне.
Широкая дорога отделяла всю эту пастораль от стародавнего малахитово-зеленого леса, утыкающегося вершинами могучих сосен низко плывущие тучки, поворачивала чащу да там и пропадала средь шума листвы, телеграфного стука дятлов и прочих звуков местной флоры и фауны.
Действительно, прежде оживлённый и изобиловавший купеческими караванами, вооружёнными всадниками и пешеходами тракт ныне пустовал. С чего бы? Причина запустения топоча копытами бродила у дорожного указателя, приколоченного к могучему дубу на опушке - самый что ни на есть доподлинный Хрюкентавр Каурый.
Вокруг места циркуляции монстра были разбросаны обломки телег, клочья вьюков, разбитые ящики и развороченные сундуки. Среди крупных куч конского навоза белели обглоданных добела человеческие и лошадиные кости - Хрюкентавр был двойным каннибалом. И не только. С воспитанностью у него тоже по воле разработчиков и сценаристов имелись большие проблемы: монстр источал ароматы пыльной немытой лошади, исступлённо чесался и гулко отрыгивал после каждого выпитого горшка пива. А, судя по россыпям черепков, горшков этих в захваченном караване оказалось немало.
-Урод проклятый! –прошипел староста.
На дороге появилась одинокая фигурка, размеренно шагавшая прямиком к чудищу.
-Нав-вроде как ты говорил, что с магом д-договаривался! –кузнец недоумённо воззрился на старосту. –Это ж солдатик! П-притом нищеброд чахлый какой-то! Вишь, д-доспехи-то люменевые.
-Алюминиевые. -машинально поправил староста. -Ой, взаправду, что за чудик такой? А где чародей?
Скромно, если не сказать бедно, одетый и снаряжённый воин остановился, предусмотрительно не дойдя до Хрюкентавра пары десятков саженей.
-Чего, смерти ищешь? -почти дружелюбно проржал тот, скребя круп мощной пятернёй. -Ну, так, считай повезло, я с утра добрый, пришибу сразу, даже не заметишь. Это оттого, что пиво попалось хорошее… И сытый, жрать не стану, в обозе сыра много...
-Невзирая на учинённый тобою погром, милостиво разрешаю удалиться подобру-поздорову. –равнодушно отчеканил воин.
-Чё такое?! –кентавр опешил до того, что даже перестал чесаться.
-Пшёл вон, говорю. –вздохнув воин перешёл на доступную монстру лексику. -Мало того, что сожрал караван Заребуйской торговой компании, так ещё грязный и вонючий. Лишаёв хоть нет?
Ничто так не обижает, как правда. Хрюкентавр затрясся, взревел, схватил шипастую дубину и..
Там, где только что стоял воин, клубилась непроглядно угольная туча дыма.
-Чё такое? -выдавил кентавр, не отличавшийся большим словарным запасом.
-Да вот как-то так… -послышался из недр тучи насмешливый хоровой ответ сразу нескольких голосов.
На ветках уже собиралось деловитое воронье, которое нутром чувствовало скорый обед. И действительно: всё завершилось даже гораздо быстрее, чем началось
Зловеще осклабившись, кентавр поднял дубину, зажатую в правой руке, повертел блестящий в левой устрашающий кинжал. И, заржав, яростно бросился на тучу.
Огненные струи, лениво выпущенные из средних пастей «Надежды», упрятанного мной в дымовой завесе, отбросили ставшего буйным факелом кентавра на добрые несколько саженей. Искорёженная, обожжённая и кровоточащая туша поползла, постанывая и судорожно хватая обугленными руками воздух. Копыта пытались упереться в землю, цеплялись за коряги.