— Молодец! Вот как нужно выполнять указания на полет!
Впоследствии я узнал: летчик действительно понял, что нарушилась радиосвязь, проверил
напряжение в сети, работу генератора и приборов. Кроме нарушения связи, все в порядке. «Даже можно
идти дальше по маршруту», — промелькнула мысль. Но летчик знал, что в таких случаях требуется
немедленно возвращаться на аэродром, и подчинился выработанному правилу.
Самолет прошел над приводной радиостанцией выше заданного эшелона на 500 метров. И это
тоже не случайно: на привод одновременно мог идти другой самолет. Потом летчик осмотрелся, снизился
до заданной высоты, построил расчетный маневр и пробил облака вниз.
Радисты быстро нашли причину неполадок — произошел случайный обрыв проводки на вводе в
шлемофон.
Это был один из случаев, когда летчик должен действовать в соответствии с пословицей: на бога
надейся, а сам не плошай. Очень редкий, но весьма поучительный случай. И я подумал, что его
обязательно следует разобрать с личным составом.
Однако летчик, оставшийся без связи, уже на земле. А как другие? Где Гуреев, отправившийся в
маршрутный полет?
Оказалось, что дежурный штурман увлекся слежением за самолетом без связи и упустил из виду
Гуреева.
— Где же Гуреев? — спрашиваю я.
— Сейчас доложу. — В голосе Белова чувствуется волнение. Да и как же иначе: просмотрел
товарища, теперь нужно выходить из создавшегося положения.
Включены все локаторы и радиостанции. Запрос за запросом несется в эфир.
— Прошел дальний привод. Высота пять! — отвечает Гуреев.
— Когда прошли дальний?
— Десять минут назад!
Радиолокатор увидел самолет в ста двадцати километрах. Его нужно вернуть на аэродром, но
прежде еще раз убедиться, что это самолет Гуреева.
— Я — «Ястреб». Выполняйте мои команды! Доложите ваш курс!
. — Курс сорок пять.
— Отверните влево на десять.
— Вас понял.
На индикаторе кругового обзора отметка самолета заметно изменила курс. Это он.
— Идите курсом сорок пять. Садиться будете на свою точку. Высоту не теряйте. Уменьшите
скорость. Снижение и пробивание облаков по моей команде!
— Вас понял.
Голос летчика спокойный, твердый. Еще бы — его видят, им управляют.
Уже на земле, анализируя свой полет, Гуреев подумал о тех нескольких минутах, которые он летал
сверх задания. Но, в конце концов, не его вина, что за ним перестали следить. Да и при чем минуты?
Главное в том, что первый маршрутный полет в облаках выполнен успешно.
В этот день полеты пришлось закрыть раньше, чем намечали. Прекратить, несмотря на
умоляющие взгляды командиров эскадрилий. Метеорологи обещали резкое ухудшение погоды.
На лицах летчиков написано: «А вдруг метеорологи ошибаются?»
Нет. На сегодня достаточно. Не будем рисковать. Ведь многие летчики давно не летали в облаках.
Три красные ракеты сигнализируют об окончании полетов.
Закончен еще один летный день. Сделан еще один важный шаг на пути к высокому боевому
мастерству. И ничего, что были ошибки: на ошибках учатся. Их нужно только своевременно замечать и
быстро исправлять.
* * *
Осень. Все чаще тяжелые дождливые облака заволакивают небо. А у летчиков впереди большие
дела.
Один за другим, точно по плановой таблице, стартуют истребители и, выполнив задание,
возвращаются на аэродром.
Первым заходит на посадку Хваткин.
— Прошел дальний.
— Посадку разрешаю, — говорю в ответ.
Самолет рядом с посадочной полосой, но его не видно за пеленой моросящего дождя. Легкая
тревога в таких случаях не покидает руководителя полетов, хотя лицо и голос не должны этого выдавать.
— Шасси и закрылки выпущены, заход правильный, — докладывает лейтенант Зуб.
Зуб и Белов дежурят внизу, у стереотрубы. Их хорошо видно сверху, из окна стартового
командного пункта.
Но что это? Самолет резко снижается. Он может приземлиться до полосы. Микрофон зажат в руке.
«Может, помочь, подсказать?» Зуб и Белов бросают снизу нетерпеливые и даже недоуменные взгляды:
«Почему так спокоен командир, почему не подскажет Хваткину?»
Но микрофон так и остается невключенным. «Справится сам! Вот сейчас летчик должен добавить
обороты двигателя и немного повернуть влево».
И действительно, словно читая мои мысли, летчик исправляет ошибку и приземляется у
посадочных знаков. Облегченно вздыхают воины, несущие стартовый наряд, л, конечно, руководитель
полетов.
Хваткин — живой, энергичный летчик, однако в училище ставили вопрос: не отстранить ли его от
летной работы. На то высказывали разные причины: уж больно мал ростом и с дисциплиной не все в
порядке.
Ростом Хваткин действительно невелик, но разве в этом дело? Было бы здоровье, а его у летчика
хоть отбавляй. Хуже с дисциплиной. С ней он до сих пор не в ладу. Я часто напоминаю летчику, что
коллектив силен дисциплиной, организованностью. Хваткин это понимает, только не всегда справляется с
собой. Но зато ошибки в технике пилотирования замечает быстро, исправляет правильно. Не любит
подсказок. Вот почему я не стал указывать на его ошибку.
...На посадку планирует другой летчик — Лощиков. За этим нужно следить. Он быстро
утомляется, а на посадке всегда до крайности напряжен. Лощиков может растеряться в сложной
обстановке. Очень впечатлительный летчик.
— Хорошо ли видите полосу?
— Полосы не вижу, — отвечает Лощиков.
— Подверните вправо на пять градусов. Видите?
— Сейчас вижу.
— Хорошо. Снижайтесь, снижайтесь! Уберите обороты полностью.
Самолет мягко касается полосы и заканчивает пробег.
С давних пор среди командиров существуют противоположные точки зрения на то, должен или не
должен руководитель полетов подсказывать летчику. Одни считают, что подсказки — великий грех, что
они приводят к излишней опеке и сильно вредят воспитанию самостоятельности и инициативы. Другие
непрерывно подсказывают, уверенные в том, что только так и можно научить летчика.
Кто же прав?
Пожалуй, и те и другие по-своему правы. Но в их крайних взглядах скрыта ошибка. Нельзя так
ставить вопрос: нужно ли подсказывать летчику? Главное — знать летчика, а летчик в свою очередь
должен хорошо знать и понимать руководителя полетов. И не напрасно руководящими документами
предусмотрено назначать руководителем только начальников летчика.
Прямой начальник хорошо знает подчиненных, знаком с их подготовкой, особенностями характера
каждого. Он не станет подсказывать умелому. Но если летчик не из сильных, да к тому же имеет
перерывы в полетах, или если создалась ситуация, в которой пилот может допустить грубые ошибки,
руководитель полетов должен быть начеку. Он не только может, но и обязан успокоить, подбодрить
летчика, мягко, не нарушая хода его мыслей, помочь в трудных условиях.
На посадку заходил летчик Лопырь. Доклад о выпуске шасси и закрылков от летчика получен.
Самолет снижается все ниже и ниже. Но... что это?
— Закрылки не выпущены! — сообщают Белов и Зуб.
— Уходите на второй круг! У вас не выпущены закрылки. Заход по большой коробочке.
Самолет медленно, словно нехотя, набирает скорость и уходит на повторный заход. Через
некоторое время летчик благополучно приземляется на аэродроме.
Лопырь забыл выпустить закрылки, но по привычке машинально доложил по радио, что они
выпущены.
В данном случае летчик пренебрег одним важным требованием безопасности полетов: сначала
сделай, потом доложи. С Лопырем придется серьезно поговорить по этому поводу. А вот Зуб и Белов
молодцы, своевременно заметили предпосылку. Им следовало бы вынести благодарность. Однако рано.
Ведь они провинились.