Элеммакил слушал юношу вполуха, думая о своем. Он чувствовал себя молодым и свободным, и ему это нравилось. И не только это. Нравился бьющий в лицо ветер, играющий его косой, которую он снова заплел, крепко перевязав полоской ткани, оторванной от подола безнадежно испорченной рубашки. Нравился Лаирендил. До чего же хороший парень. Смелый, веселый, верный. И чем он Алвину не угодил? Нет же, дракона ему подавай… Впрочем, Лаирендил один не остался, похоже, он будет счастлив с Тироном. Тирон тоже нравился. Отличный воин, отважный, надежный. На него всегда можно положиться. Хорошо, наверное, иметь такого друга. А что, они, пожалуй, могли бы подружиться, Тирон всего на несколько десятков лет младше него. Но разве Глава поселения может позволить себе выбирать друзей по душе? Надо блюсти авторитет власти и держать дистанцию с подданными. Впрочем, теперь, когда он перестал быть Главой, возможно, получится, кто знает? Он теперь вообще может делать, что хочет. Дружить, с кем хочет, заниматься, чем хочет, в том числе и любимой Магией. У Элеммакила от захватывающих перспектив даже закружилась голова, и он крепче вцепился в черный костяной гребень.
Теперь они летели на запад, догоняя уходящий день, и достигли Эльфийского Материка еще засветло, в самом начале вечера. Они летели под нежно розовеющими облаками, а внизу шумел молодой листвой океан эльфийских лесов, сквозь который вилась, то прячась, то снова показываясь, тонкая нить Серебряной реки. Иногда в этом изумрудном море попадались просветы поселений, жители которых, запрокинув вверх головы, с изумлением наблюдали, как большой Черный Дракон стремительно скользит в зеленовато-сером вечернем небе.
При таких обстоятельствах приземляться на поляне в лесу уже не было необходимости, и Сабзиро опустился прямо на главную площадь Тиале. Со всех сторон бежал народ, постепенно заполняя все свободное пространство. В воздухе висел легкий шум, какой обычно порождает толпа: покашливание, дыхание, шорохи одежды, легкий топот переминающихся на месте ног, но пока все молчали. Все были настолько поражены, что не находили слов. Дракон пригнулся пониже, чтобы товарищам было удобней, и четверо эльфов, ловко соскользнув по гладкому черному боку, встали перед ошеломленными согражданами. Еще с минуту на площади царило молчание, потом вдруг кто-то воскликнул:
- Дракон!
И толпа заволновалась и загудела.
- Спокойно! - громко выкрикнул Элеммакил, по привычке принимая на себя контроль над ситуацией, - Спокойно, этот дракон – друг! Благодаря ему мы спасли Алвина из плена! И они вдвоем прикончили негодяя, намеревавшегося развязать новую войну!
Он обвел взглядом стихшую толпу.
- Я все потом расскажу подробно, - пообещал он.
В Тиале к Элеммакилу привыкли прислушиваться. И привыкли ему доверять. Толпа постепенно успокаивалась, начинала расходиться. В конце концов, на площади остались они впятером, Гэллаис с Виараном, советник Ираидан, секретарь Таллиамэ, да горстка самых любопытных, которым очень хотелось получше рассмотреть живого дракона. Алвин расцеловался с матерью, пожал руку младшему брату, которого так непривычно было видеть в роли Главы. Элеммакил повернулся к Сабзиро.
- Ну, что? Может быть, останетесь на несколько дней?
- Не знаю, - мысленно ответил Дракон, - Надо посоветоваться.
И, взглянув на Алвина, спросил:
- Ты как? Хочешь остаться?
Алвин виновато посмотрел на отца, потом смущенно улыбнулся друзьям.
- Мы обязательно скоро приедем в гости. И обо всем непременно поговорим. А сейчас, - он подошел к Сабзиро, обнял стройную сильную шею и, заглянув в глаза, сказал, - Полетели лучше домой.
Дракон, взволнованный тем, что Маг назвал его замок домом, кивнул большой черной головой, осторожно подхватил эльфа когтистой лапой и бережно посадил к себе на загривок. Алвин обернулся к родителям:
- Отец… Мама… Не обижайтесь, мы правда скоро приедем.
Сабзиро встал на лапы, мощно оттолкнулся от каменных плит площади, взмахнул крыльями и взвился в быстро темнеющее небо.
- До свидааааньяяяя! – донесся откуда-то из-под облаков голос Мага.
Эльфы стояли, провожая глазами стремительно уменьшавшийся черный силуэт, пока, наконец, совсем не потеряли из виду. Любопытные постепенно разошлись, Лаирендил с Тироном, попрощавшись со всеми, тоже отправились домой, слегка волнуясь о том, что им скажут завтра на службе. Светлейший Виаран, конечно, обещал все уладить, но мало ли, как вышло, вдруг забыл? Впрочем, в том, что на содействие Элеммакила они могут рассчитывать, воины были уверены.
***
Элеммакил с Гэллаис и Виараном в сопровождении секретаря и советника тоже отправились в родовой особняк. Там, в бывшем своем, а ныне принадлежавшем по должности сыну, кабинете, он рассказал семье и помощникам все, что с ними произошло. При этом увлекся не хуже Лаирендила, энергично расхаживая перед изумленными слушателями и вдохновенно жестикулируя. Виаран стоял за письменным столом Главы спиной к окну, опираясь руками на кресло, в которое так и забыл сесть. Таллиамэ с Ираиданом вдвоем устроились на стульях у секретарского стола. Гэллаис сидела на диване для посетителей, не касаясь мягкой спинки, прямая, бледная, комкая в руках шелковый носовой платок. Она очень давно… Нет, она никогда не видела мужа таким. Таким воодушевленным, таким порывистым. Таким молодым, с горящими азартом глазами, с раскрасневшимся лицом, с небрежно заплетенной серебристой косой. Таким… таким живым. И эта перемена, как ей казалось, не сулила лично ей ничего хорошего.
Элеммакил договорил, и советник с секретарем встали, и, попрощавшись, собрались уходить, справедливо полагая, что члены семьи хотят остаться одни, без посторонних. Элеммакил по привычке хотел дать им на завтра поручение составить наиболее дипломатичную версию того, о чем он только что рассказал, для доклада Великому Князю, а также, отдельную, для народа Тиале. Но вовремя вспомнил, что бразды правления больше не у него и промолчал, надеясь на то, что Виаран сам догадается это сделать. Виаран догадался.