Но тут незнакомец понял, куда его ведут, и взбунтовался. Арата не успел ничего сделать, как тот с силой оттолкнул его и с безумным воплем кинулся прочь, не разбирая дороги. Хизаши схватился за веер, но человек не успел даже скрыться за руинами домов, когда кицунэ набросилась сверху, придавила, а после еще и прикусила за ногу. Человек перестал вопить, затрясся от ужаса, только заскребли по земле грязные ногти.
– Мы не обидим тебя, – ласково заверил Арата, на ходу отряхивая одежду. – Мы оммёдзи. Аканэ-сан, прошу…
Лиса неохотно подчинилась, выпустила ногу несчастного и, фыркнув, отошла, но на этот раз не исчезла, а пристально наблюдала со стороны, как Арата протягивает человеку руку.
– Как твое имя? Ты живешь в этой деревне? – продолжал он говорить, успокаивая мягким негромким голосом. Почти как Куматани Кента. – Меня зовут Сасаки Арата.
Он помог человеку подняться, и вблизи тот оказался их ровесником, может, младше. Несмотря на застывшую на лице печать ужаса, он был недурен собой, даже хорош.
– Как тебе удалось спастись? Кто напал на деревню? Это был один человек или банда негодяев? – принялся за допрос Юдай. Арата посмотрел на него с неодобрением, а юноша – со страхом.
– Ма… ма… – залепетал он, заикаясь. – Масаши.
– Что Масаши? – подбодрил Арата. – Это твое имя? Тебя зову Масаши?
Тот не отвечал, во все глаза уставившись на оскверненное святилище.
– О… тец?
Хизаши едва не обернулся, но тут же вспомнил, что позади не было ничего, кроме отрубленной головы внутри алтаря. По спине пробежал холодок.
Масаши упал на колени и тихо заплакал. Дорожки слез размазывали по щекам копоть и грязь, он не вытирал их, словно в теле закончились силы, и он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Сасаки опустился на одно колено рядом с ним и погладил по спине. Больше он не говорил, наверное, не знал, какие слова способны помочь, и есть ли такие вообще.
Хизаши шагнул вперед и ткнул в юношу сложенным веером.
– Если не расскажешь, что здесь произошло, душа твоего отца навсегда останется скитаться в поисках отмщения, пока не станет злым духом, и экзорцисты, может быть, даже кто-то из нас, не изгонит ее или не развеет навсегда. Ты этого хочешь, Масаши? Такой ты сын?
Тот замотал головой.
– Тогда говори! Кто убил твоих односельчан? Как тебе удалось уцелеть?
Мутный взгляд остановился на нем, и юноша, запинаясь, произнес:
– Эт… то был… страшный ч… человек. Темный ч… человек с меч… чом.
Хизаши тяжело сглотнул. Взгляд Юдая буравил спину, а вот Арата, напротив, отвернулся, избегая смотреть прямо, ведь только что подтвердилось самое ужасное.
Кента стал убийцей.
Масаши с трудом, но поведал о том, как все произошло.
Вечером, когда на деревню упали густые сумерки и люди уже укладывались спать, чтобы с утра подняться пораньше, как заведено, со стороны леса показался человек. Он искал ночлега и еды, и отчего-то никто не решился отказать ему. Да и как прогнать уставшего путника на ночь глядя? Он был один, и пусть длинный меч, замотанный в ткань, внушал опасения, человеку позволили остаться и выделили место в амбаре, где была крыша, чтобы не спать под открытым небом, и старая солома, чтобы не страдать от ночного холода.
Масаши хорошо помнил тот момент, когда проснулся среди ночи от яркого света. Луна шла на убыль, да и с вечера собирались облака. Так что же это на странный голубоватый свет, танцующий за мутной пленкой единственного окошка?
– И никто не кричал? Не звал на помощь? – усомнился Юдай.
– Нет, господин. Когда я проснулся, б… было уже поздно.
Масаши вышел на улицу и в пляшущих отсветах синего пламени, охватившего все дома в деревне, увидел фигуру чужака с длинным обнаженным мечом, с которого капала кровь. Этот образ навечно засел у него в голове. Чужак отвернулся, и в тот же миг росчерк меча рассек здорового Атсуши – Масаши считал его самым сильным человеком на свете, – выпуская наружу кишки. Кровь залила убийцу, пропитывая одежду. Тело мертвого Атсуши повалилось ему под ноги, и чужак переступил через него и пошел дальше.
Было тихо. Так странно тихо, что Масаши казалось, он оглох. Не трещало колдовское пламя, в котором исчезали дома вместе с не успевшими проснуться и спастись людьми, а тех, кто выбегал, беззвучно раскрывая рты, ждала незавидная участь. Тогда Масаши кинулся к святилищу. Не может быть, чтобы ками оставил их без защиты! Он упал на колени перед ним, но в клетке для подношений бушевало все то же синее пламя. Ужас охватил Масаши, он вскочил и побежал прочь, пока не оказался лицом к лицу с залитым кровью человеком. Его меч был направлен в землю, однако Масаши чувствовал, что скоро умрет. Тело застыло, не хотелось ни бежать, ни бороться. Глаза чужака были непроглядно черными, будто засасывали в себя весь свет – две мрачные бездны, на дне которых тлели алые угли. Внутри Масаши исходил криком, но вслух не проронил ни единого звука.