– Что за картина, не знаю я, про какую картину ты говоришь… – забубнил он, отводя глаза и явно теряя лицо.
– Ну не знаешь – как знаешь, я же говорю – кто раньше, кто – позже… Пошли, Пантелей!
– Нет, стой, Матвей! Будет тебе картина.
– А, вспомнил, значит? Видишь, какая у тебя память-то плохая стала. Куришь, наверное, много, – Кастет с усмешкой покосился на полную окурков пепельницу, – так ведь и до греха недалеко!
– Ну ладно, принесу я тебе картину. А ты своих архаровцев останови.
– Остановлю, остановлю, не беспокойся.
Они распрощались, Кастет с Пантелеем ушли первыми. Спускаясь в лифте, Кастет перехватил вопросительный взгляд телохранителя.
– Что, старый пес, думаешь, правда стану я по первому слову как сявка бегать? Если Кастет кого приговорил – значит, тот уже покойник. Это должно быть свято. На этом моя сила держится. Если я эту бабу подписал, а она живая бегает – сразу базар пойдет: Кастет уже не тот, Кастет состарился… А сам ведь знаешь, сколько вокруг волчья молодого шныряет, им только слабину покажи – в момент на куски разорвут. Раз я ее приговорил, значит, ее, считай, уже нет на свете. Жалко, конечно, что этого Чифа менты взяли, тоже говорили про него, что особенный, удачливый, а вот и кончилась его удача, но нет худа без добра, так ему и надо, хотел все один да умнее всех быть. Придется теперь свои силы на это дело бросить. А картину эту Купцов мне все одно отдаст, мне про нее верный человек говорил, огромных денег она стоит, нечего ей у этого козла партийного делать.
Пантелей так и не проронил ни слова, но в его холодных выцветших глазах исчезли сомнения и осталась только уверенность в старом друге и готовность голыми руками разорвать на куски любого его врага.
Ольга Кузнецова вернулась домой около десяти вечера. Что-то сегодня она устала, хотя жить в таком темпе ей нравилось. Она разделась, прошла в комнату, огляделась по сторонам. Какая неуютная квартира! Если она и дальше будет жить здесь, надо заняться квартирой вплотную, но времени совсем нет. А может быть, потом купить большую квартиру и перевезти сюда маму с Наташкой? Посмотрит, как дальше дела пойдут, а пока Георгий, директор, доволен. Переговоры с итальянцами проходят успешно, скоро Георгий полетит в Италию. Вспомнив сегодняшний обед, Ольга не выдержала и засмеялась вслух. Как смотрел на нее этот итальянец, Луиджи! Да, южные народы – это что-то особенное. И выпили-то немного, но итальянец весь вечер прямо пожирал ее горящими глазами. У самого переводчица – красотка, а он на Ольгу уставился. Но не посмел пойти дальше страстных взглядов. Ольга подошла к зеркалу, взяла расческу. Все говорят: безупречная красота, безукоризненный вкус, при этом неженский ум и деловая хватка. Георгий сказал, что после Нового года они будут участвовать в популярной телевизионной передаче, он уже договорился. Интересно все-таки, почему этот Луиджи не решился перейти к более смелым ухаживаниям? Итальянец как мужчина Ольге совсем не нравился, так-то он был забавный, и она уже подыскивала в уме вежливые фразы, чтобы мягко, без конфликта с ним распрощаться после обеда, но они не понадобились. Интересно, почему? И Георгий когда-то давно, она же видела, что в какой-то момент он ею увлекся, даже начал ухаживать. Она тогда переживала, все думала, как бы ему объяснить поделикатнее, но он сам через некоторое время понял, что девиц для развлечения он найдет вокруг сколько угодно, а с ней лучше сотрудничать.
Она улыбнулась своему отражению. Бизнесвумен! А интересно, какие мужья бывают у деловых женщин? У нее еще мало знакомых в мире бизнеса, да и женщин в бизнесе пока немного. И все-таки почему же никто, никто из всех этих окружавших ее мужчин ей не нравится? Очевидно, дело в ней, а не в них. Что-то случилось с ней после Славкиной смерти. Она порылась в ящике стола и достала фотографии. У нее осталось два его портрета: фотография из выпускного альбома, после школы, а вторую он прислал ей незадолго до смерти, эта была с Доски почета его летного училища, он на ней в форме, и брови нахмурил для солидности. Как бы она жила сейчас, если бы не разбился его самолет? Сидела бы в каком-нибудь летном городке, привычно прислушиваясь к реву самолетов над головой, пытаясь на слух определить, который самолет – его, как делают все жены летчиков, вязала бы свитера детям и мужу, сплетничала с подругами, может быть, устроилась бы работать в школу. И, скорей всего, была бы счастливее, чем теперь. Подумав так, она даже испугалась. Что это с ней? Ведь она так довольна своей работой, ей многие завидуют, девчонки из ее бывшей институтской группы прямо обалдели и так порадовались за нее. Она просто расстроена сегодняшней встречей с Андреем. Да, все понятно, это ее беспокоит.