Брил торопился изложить суть своего изобретения. Но Ивоун не слушал: в технике он не разбирался.
— Если вы хотите запатентовать изобретение, вам нужно немедленно выбираться из старого города.
— Но я же не смогу идти с ней так далеко.
— Бросьте. Сделаете новую модель.
— Не знаю, чего вы добиваетесь…
— Вы заподозрили: не хочу ли я присвоить вашу модель? — разгадал Ивоун сомнения изобретателя. — Уничтожьте ее.
— Уничтожить?! Вы предлагаете уничтожить?
— В общем, это ваше дело, поступайте, как хотите.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ивоун пробудился от жуткого грохота и не смог понять сразу приснилось ему или же грохот был на самом деле. Звучание вибрирующих труб органа убедили его, что это был не сон. Он отдернул занавесь и посветил фонариком. Слабый луч не достиг противоположной стены собора, в свет попадали только ближние ряды скамей. Посредине храма Ивоуну померещилась чья-то тень.
— Кто там?
На его голос отозвалась одна подкупольная пустота.
Из другой исповедальни, где расположились на ночлег Дьела и Силс, также блеснул луч света, увязнувший в темноте. В третьей исповедальне безмятежно храпел Брил. Недавний грохот не разбудил его. А может быть, и грохот, и мелькнувшая тень пригрезились? Но нет. На этот раз Ивоун отчетливо расслышал быстрые шаги и, повел лучом, на мгновение увидал фигуру бегущего человека. Тот сразу же отпрянул за колонну. Ивоун в ночной пижаме, обув башмаки на босу ногу, направился в сторону колонны, за которой скрылся неизвестный. Из другой исповедальни наперерез ему двигалась Дьела.
— Кто там? Выходите. Вам не причинят вреда, — сказал Ивоун вдруг ощутив опасность.
Из-за мраморной колонны вынырнул человек. В руке у нег что-то блеснуло.
— Не смейте! Сейчас же бросьте свой кинжал! — крикнула Дьела. — Вы с ума сошли.
— Кто вы такие? — хриплым голосом с заметным южным акцентом спросил неизвестный. Видимо, женский голос смутил его. — Вас поставили сторожить? Живым я не дамся.
— Господи, да что вам нужно? Что тут сторожить? От кого? — изумился Ивоун.
— Послушайте, это ты, что ли, старик?
Ивоун по голосу узнал одного из водителей экскурсионных автобусов, того самого парня, который спрашивал цену картины.
— Я, — ответил он.
— Это ты брехал, будто икона стоит миллион?
— Вы явились за ней? — не поверил Ивоун. — Так берите. Ее никто не стережет — это же копия. Подлинник во дворце.
— Выходит, набрехал, старый мошенник!
— Я думал, вам известно, что в храме выставлена копия, об этом написано во всех проспектах.
— Сроду не читал ваших дурацких проспектов.
— Так вы и в самом деле грабитель? — поразилась Дьела.
— Грабитель? — переспросил ночной гость, опять насторожившись и приготовив кинжал.
За спиной Дьелы из темноты неслышно появился Силс. Видимо, шум разбудил его тоже. Вор держал кинжал наизготовку. Лишь увидав перебинтованную руку, успокоился.
— Меня вытурили с работы, — сказал он, обращаясь к Дьеле. — Мои автобус лежит здесь. Только это уже не автобус — хлам. Мне заявили: ты нам больше не нужен, уматывай. Терять мне нечего. Чем возвращаться домой с пустыми руками — лучше тюрьма.
— Оригинально, — усмехнулся Силс. — Вы разумный человек, если так рассуждаете.
— Не больно то разумный, коли в кармане пусто, — не согласился вор.
— Это не совсем верно. Точнее, совсем не верно. Примеров тьма. Вы не исключение.
И опять голос Силса показался Ивоуну знакомым. Где-то он слышал его раньше. И манера говорить короткими фразами. И лицо. Ивоун был уверен, что видел этого человека прежде.
— Жратвы у вас нет? — спросил грабитель.
— Консервы.
— Консервы так консервы.
Силс и Дьела удалились в свою исповедальню, некоторое время сквозь черную занавесь слабо просвечивал луч фонарика, потом погас.
— Как ваше имя? — поинтересовался Ивоун, сопровождая ночного гостя в кладовую.
— Щекот, — назвался тот.
Было это имя или прозвище, парень не уточнил. У иностранцев имена частенько бывают необычными, попробуй разобраться.
Ивоуну не спалось. В храме было тихо и пусто. Сгеклины верхние этажей чуть посветлели. На нижних разглядеть цветное изображение еще невозможно — выделялись только отдельные цвета.
Каменный пол вблизи центральной кафедры усыпан осколками стекла. Колпак, защищающий копию прославленной иконы, разбит вдребезги. Этот шум и разбудил Ивоуна среди ночи. Сама копия валялась тут же, брошенная вспугнутым грабителем. На ней отпечатался грязный след подошвы. Ивоун поднял ее и стал протирать. Смолистая жирная грязь не поддавалась.