Знания о Японии, почерпнутые из книги очерков «Фрегат “Паллада”», пригодились Жарову при встрече с прославленным итальянским композитором Джакомо Пуччини, состоявшейся в 1923 году. Осенью того же года в Вене хор был приглашён на закрытый концерт к итало-австрийскому финансисту и банкиру, самому богатому человеку в Центральной Европе во время Первой мировой войны, внесшему большой вклад в развитие военной авиации, — Камилло Кастильони, покровителю различных искусств, в том числе музыки. С 1922 года Кастильони являлся одним из главных держателей акций компании BMW, и его голос в совете директоров в дальнейшем оказался решающим в вопросе переориентации компании в Эйзенахе на автомобилестроение. Услышав на закрытом концерте ещё никому не известный казачий хор, Пуччини пришёл в восторг. Он несколько раз уговаривал Жарова спеть то одну, то другую знакомую ему русскую песню. Знаменитый итальянец пригласил регента посетить Милан и обещал со своей стороны всяческое содействие. Надо сказать, Джакомо Пуччини сдержал слово! Уже через несколько дней донские казаки получили от консерватории имени Верди в Ломбардии приглашение на два концерта. Там же, в Милане, Жаров, по приглашению Пуччини, слушал оперу «Чио-Чио-сан» («Мадам Баттерфляй»), правда, уже виденную им в Москве.
Впервые в России опера была поставлена в 1908 году. Сюжет ее хорошо известен: из-за любви к американскому военно-морскому офицеру Пинкертону юная красавица гейша Чио-Чио-сан отказывается от своей веры и принимает христианство. Заканчивается опера трагической гибелью бедной обманутой девушки. Это была одна из любимых опер Сергея Жарова. Она когда-то пробудила его интерес к загадочной стране — Японии. Сергею Алексеевичу было очень лестно, особенно тогда, в далеком 1923 году, познакомиться с таким прославленным композитором, как Джакомо Пуччини. В своих многочисленных интервью в Японии он не раз вспоминал о встречах с ним.
Сегодня в церковном доме кафедрального собора Воскресения Христова в Токио можно увидеть фотографии, развешанные на стенах и датированные 1956 годом. На них Сергей Жаров. Многолетняя сотрудница храма А. В. Долгова рассказала авторам книги, что её мать и Сергей Алексеевич участвовали в Таинстве Крещения четверых японских детей в качестве крестных. Один из мальчиков был наречён Сергеем, в честь своего знаменитого крестного отца, и тоже стал регентом весьма успешного японского хора. Он до сих пор исповедует православие. Авторам книги через Ариану Владимировну удалось связаться и побеседовать с ним по телефону.
Восприемником одного из японских детей также стал солист хора Владимир Василевский, обладатель знаменитой окладистой бороды. Выбран в крестные он был неслучайно — его отец был священником.
В 1956 году Жаров был награжден благодарственной грамотой епископа Токийского и Японского Иринея за духовное подвижничество: «за усердные труды на пользу православной церкви Японии». Владыка отметил, что за тысячу лет Русская православная церковь сотворила исключительное благолепие церковного богослужения и хор донских казаков бережно хранит и совершенствует это чудо: в его церковных песнопениях отражается и величие божественных устремлений человека, и горечь переживаний страдальческой жизни русского народа, и надежды верующих на будущее улучшение их судьбы.
Для большинства японцев концерты Донского хора стали первым прикосновением к музыкальной культуре России. В Японии есть поговорка: «Кто поёт, о зле не думает». «А если русские так поют, разве они могут думать о зле?» — спрашивали себя японцы. Жаровцы заставили их понять и полюбить русское песнопение, а значит, и народ, создавший такие замечательные мелодии. Донские казаки показали японцам настоящую Россию. Казаки тоже открыли для себя загадочную страну — страну глубочайшей древней культуры.
На всех концертах их встречали горячими аплодисментами, как старых, давнишних знакомых. Как только сцена заполнялась певцами, аплодисменты умолкали. Наступало напряжённое молчание, но публика чувствовала, что со сцены веет скрытой силой. И вот помещение огромного зала наполнялось потрясающей мелодией. Концерт начинался церковным песнопением «Верую» на музыку А. Т. Гречанинова. Сначала голоса взрывались неслыханной мощью, потом словно теряли силу, но приобретали загадочную глубину и таинственность, тембрально окрашиваясь, переходя от форте к пианиссимо. Затем долго-долго, почти без перерыва, звучал речитатив тенора, тихо переливаясь аккордами в аккомпанементе хора. В финале чуть слышное пианиссимо неожиданно срывалось в мощное форте: «…И жизни будущего века. Аминь!» За песнопением «Верую» следовал псалом «Блажен муж» знаменного распева. Псалом Давида…