Николай Федорович Кострюков, дирижер от Бога, был настоящим донским казаком из станицы Цимлянской. Он часто на репетиции или концерте мог крепко выругаться, но «провинившиеся» не чувствовали себя униженными. Его ругань не наносила обиды. Жаров же, наоборот, мог унизить человека, растоптать его, специально показать его ничтожность и никчемность. Но при этом подавляющая часть хористов любила Жарика, потому что в душе, по большому счету, он был добрым, отзывчивым и очень ранимым.
Как-то раз после концерта один газетный репортёр спросил Сергея Жарова: «Как вы себя чувствуете, будучи таким знаменитым?» Сергей Алексеевич ответил: «Очень плохо… характер испортился». И это была чистейшая правда! Характер у Жарика всегда был сложный, но с годами превратился в отвратительный.
Прежде всего это сказывалось на семейной жизни. Он совсем не занимался своим сыном, и, когда тому исполнилось 25 лет, Жаров осознал, что у них почти нет точек соприкосновения, хотя деньгами отпрыска он обеспечивал до самой своей кончины. Сын так и не получил достойного образования и с большим трудом закончил школу. Бесконечная работа и гастроли не позволяли Жарову уделять достаточно времени семье. Из-за этого возникали бесконечные разногласия с женой, которая не могла сопровождать его постоянно. Неудивительно, что Жаров часто срывал злобу на хористах.
Приведем один случай, рассказанный авторам книги солистом Донского хора Иваном Ассуром:
— У Жарика в хоре всегда было несколько козлов отпущения. Как правило, певцы с хорошими голосами, влившиеся в коллектив недавно и певшие в нём не более двух-трех лет. Одно время к ним относился и я, но недолго. Вообще, Жарик потом всегда был со мной вежлив и обходителен. Но вот однажды произошёл такой случай. В хоре пел замечательный и очень талантливый солист-баритон — князь Григорий Кейкуатов. И Жарик вдруг ни с того ни сего на него ополчился. Стал издеваться над ним. В это время хор гастролировал в Германии. Сын князя Кейкуатова, служивший капитаном в Силах специального назначения Армии США («зелёные береты»), приехал в отпуск в Европу и решил навестить папу. Услышав, каким тоном регент разговаривает с его отцом, капитан предупредил Жарова, что если тот позволит себе впредь так унижать Кейкуатова-старшего, то он не отвечает за последствия. Однако Жаров не внял предупреждениям сына и продолжил издеваться над князем. Тогда сын, в полной военной форме, пришёл в ресторан, где Жаров с гостями и солистами хора ужинал после концерта, и одной рукой, как пушинку, поднял регента, махающего руками и ногами, за грудки высоко в воздух. Освободившись из стальных объятий Кейкуатова-младшего, Жарик выхватил из кармана свой американский паспорт и разорвал его на глазах изумленной публики, выкрикивая: «Я не вернусь в Америку»…
Конечно, после такого инцидента князю пришлось расстаться с хором, но он не остался без работы. Его с большим удовольствием взял к себе Николай Кострюков.
Николай Кострюков и его хор
Николай Кострюков в истории русской музыкальной эмиграции XX столетия занимает особое место. Это был человек без профессионального музыкального образования, но создавший самобытный Донской казачий хор имени атамана Платова, гремевший в своё время по всему миру.
Николай Федорович Кострюков родился 3 декабря 1898 года в области Войска Донского, в станице Цимлянской. Сначала учился в реальном училище, а затем в Новочеркасске, в Донском атаманском военном училище, где был старшим портупей-юнкером первой сотни, самой молодецкой и певучей. Во время Первой мировой войны служил добровольцем в казачьем полку. В Гражданскую воевал под командованием атамана Каледина. Одним из последних покинул осажденный Севастополь и видел с палубы корабля, как красная кавалерия занимает порт, где лишь несколько минут назад в спешке, но без паники закончилась погрузка его полка и гражданского населения.
После эвакуации остатков белой армии в Турцию он оказался сначала на острове Лемнос, а потом в Болгарии. Именно там, в лагере для интернированных, впервые встретился с Жаровым. С 1923 года Кострюков жил в Чехословакии и учился в Пшибрамской горной академии, где в 1926 году создал хор из 37 казаков Пражского хутора Общеказачьей станицы в Чехословакии.
Кострюков в 1927 году получил диплом горного инженера — маркшейдера, но работать по специальности не стал. Судьба приготовила для него совсем другой путь! Горное дело пришлось оставить и систематически заняться хоровым музыкальным искусством. В том же 1927 году хор Кострюкова дебютировал на профессиональной сцене, но выступление закончилось провалом. На концерт почти никто не пришёл. Однако через несколько месяцев, неожиданно для всех, сам президент Чехословацкой Республики Томаш Масарик стал покровителем хора.