На концертах в Берлине многие русские эмигранты плакали навзрыд, как дети. А один бывший купец 2-й гильдии, по всей видимости пьяный, бросился в ноги регенту и стал целовать его сапоги. Первый концерт дали перед представителями прессы. Зал был небольшой, приблизительно на 400 человек. Однако успех превзошел все ожидания. Отзывы немецких журналистов во многих столичных газетах и журналах были столь восторженными, что это позволило в ближайшие дни выступить в грандиозном Спорт-Паласе, построенном в берлинском районе Шёнеберг на Потсдамер-штрассе в 1910 году для хоккейных состязаний и бокса и вместившем на концерте казачьего хора около 7 тысяч зрителей.
Жаров вспоминал: «Программа прошла с исключительным успехом. Так нас никогда не встречали! 7000 человек кричали и требовали бесчисленных повторений. Мы бисировали 10 раз. Администрация театра должна была со сцены официально заявить, что концерт окончен. Потушили огни. Мы давно покинули театр, а там всё ещё волновалась и кричала наиболее настойчивая часть публики».
После концерта музыкантов всегда ждали в ресторане хорошо прожаренный шницель с картофелем и кружка отличного баварского пива. На каждом ужине обязательно присутствовал кто-то из русских эмигрантов. Часто бывали немецкие журналисты и деятели культуры. Разговоры вели не столько содержательные и интеллектуально насыщенные, сколько радушные и ностальгически трогательные.
Сентиментальные немки мечтали завести роман с былинными русскими воинами, последними ушедшими с боями из советской России, и, как вспоминал впоследствии солист хора Иван Ассур, отказа им не было…
Многие русские писатели побывали на концертах жаровцев: Андрей Белый, Алексей Ремизов, Николай Минский, Лев Шестов, Алексей Толстой, Борис Зайцев, Илья Эренбург, Николай Бердяев, Игорь Северянин, Федор Степун, Марк Алданов… Всех не перечислить!
По приглашению писателей-соотечественников Жаров с несколькими солистами посетил в Берлине ресторан «Тары-Бары», где каждый вечер стонали балалайки, гитары и домры, а гости пытались постичь загадочную русскую душу, так глубоко исследованную Федором Достоевским. Но немцы, сидевшие и пьющие пиво, ровным счетом ничего не чувствовали. Для них всё вокруг было веселой азиатчиной, Востоком: музыканты в красных сапожках и бархатных шароварах, в вышитых голубыми цветами рубахах с ярко-красными кушаками. Настоящий лубок! Да и само заведение соответствовало своему названию: буквальное значение слова «тары-бары» — «пустые разговоры, болтовня».
Каждый из приглашенных сюда солистов вдруг отчетливо осознал, как ему повезло. Ведь если бы не Сергей Алексеевич, его судьба обязательно сложилась иначе. Газеты писали, что едва не каждую неделю из Шпрее вытаскивали тело какого-нибудь русского эмигранта, покончившего жизнь самоубийством. И оставшиеся в живых понимали, что страшна не сама смерть, а унизительное, нищенское прозябание за границей. А хор делал и свою жизнь, и жизнь многих русских эмигрантов более осмысленной.
Берлин, Спорт-палас. 1924 г.
После Берлина концерты прошли в Дрездене, Лейпциге, Кёльне, Дюссельдорфе и других городах Германии. Такими насыщенными гастроли стали потому, что Жаров заключил первый полноценный контракт с немецкой фирмой, профессионально занимающейся концертной деятельностью. Эта же фирма организовала выступления хора сначала в Бельгии, а затем в Англии.
Лондон
Во второй половине 1925 года хор прибыл на железнодорожный вокзал Виктория, названный так в честь королевы Великобритании, в правление которой он был открыт. Англия встретила музыкантов классическим лондонским дождем и матовым туманом. Лондон был самым населенным городом мира до 1925 года, когда его опередил Нью-Йорк. Музыканты это почувствовали сразу, еще при переходе с перрона на вокзальную площадь, где их ждал автобус. Такого потока транспорта они не видели ни в одной столице мира: фургоны, автобусы, кареты, кебы, трамваи, лошади, люди… В воздухе висели свинцовые круги выхлопных газов. На площадях всё двигалось по кругу, а потом растекалось по улицам-лучам. По дороге в гостиницу слева от автобуса неожиданно зазвучал духовой оркестр, а метров через двести салон наполнили звуки волынки. В этом городе всё гудело и грохотало.