В США хористы особенно любили посещать шведских колонистов, обосновавшихся в городе Рокфорд, в ста милях к северо-западу от Чикаго. Колония каждый год приглашала казаков, щедро платя за концерт и устраивая хлебосольное угощение. Однако представления там всегда проходили только в воскресенье и сразу после обеда. По окончании выступления солисты возвращались в отель «Фауст», быстро приводили себя в порядок и спускались в огромное фойе, в лобби-бар, где и гостей, и хозяев ждал роскошный ужин.
К середине 30-х годов город Рокфорд, благодаря шведской колонии, превратился во второго производителя мебели в США. Поэтому хозяева могли себе позволить шикарный прием понравившихся им артистов, а от хористов Жарова в первую очередь были без ума жены шведских мебельных королей. Деньги для мероприятия текли рекой! На концерт, а после него в лобби-бар шведы приходили целыми семьями. Официанты покрывали белоснежными скатертями десятки столиков и расставляли стулья. Затем все кушанья выносили из кухни и размещали на огромном, длинном столе. Тогда ещё никто не знал, что такой способ угощения скоро станет одним из самых популярных в мире и получит название шведского стола.
Рядом с закусками, на столике поменьше, стояли всевозможные напитки: вина, коньяки, виски и обязательно рюмки с холодной водкой. Доказывать кому-то в этом обществе, что не все русские пьют водку, было абсолютно бесполезно. Тем более что все без исключения казаки её пили. Но и шведы не отставали, демонстрируя, что им знаком вкус русской водки. Роль официантов сводилась к тому, чтобы убрать грязную посуду и заменить её чистой. Атмосфера царила дружеская и непринужденная. По воспоминаниям одного из казаков, «эта радушная и гостеприимная шведская колония в Рокфорде была самой дружной, спаянной из всех иностранных колоний, встреченных нашим хором в его долголетних разъездах».
И всё-таки больше всего жаровцы любили выступать в русских колониях, хотя там и платили меньше, и застолье было не таким пышным, как у шведов. Но зато было всё своё — православное. В каждой поездке по Соединенным Штатам казаки обязательно пели в городах северо-востока страны. Именно здесь проживала большая часть русских эмигрантов. Многие поселились ещё до Первой мировой войны. Приёмы в таких колониях были самые что ни на есть радушные. Русское гостеприимство чувствовалось во всем: певцов угощали наваристым борщом, вкусным холодцом с квашеной капустой, голубцами, варениками и, конечно же, водочкой. Жизнь певцы вели бродячую, многие так и не обзавелись семьями, поэтому такое гостеприимство помогало переживать многие жизненные неурядицы.
Нагрузка у хористов была очень большой. Постоянные переезды изматывали, особенно в США, где расстояния между городами, в отличие от Европы, были огромными. Постоянно приходилось жить в буквальном смысле на колесах, так как пользовались в основном автобусом. Шофер должен был быть очень выносливым человеком — часто ему приходилось сидеть за рулем по 15–20 часов подряд. При этом нужно учесть, что в середине 1930-х годов в США многополосных скоростных магистралей не было. Не существовало и кольцевых дорог, позволяющих не въезжать в крупные города. Например, в гористой местности, такой, как штат Пенсильвания, приходилось ползти чуть ли не черепашьим шагом, преодолевая на стареньком автобусе крутые подъемы и пологие спуски с очень опасными поворотами. Нетрудно догадаться, что и сами автобусы не были оборудованы для таких длинных переездов: отсутствовала вентиляция, не было туалетов… А иногда в салон проникали даже выхлопные газы.
Проезжать через такие города, как Кливленд или Филадельфия, было особенно тяжко: дорога пролегала через центр и останавливаться приходилось чуть ли не на каждом перекрестке. Пересечение такого города занимало не меньше двух часов. На юге страны попадались участки дорог протяженностью 60–80 километров, совершенно не гудронированные. Автобус двигался по такой дороге, как по стиральной доске, да еще весь покрытый пылью, особенно если перед ним трясся какой-нибудь грузовик.
Начиная с четвертого турне по Америке, хор твердо перешёл на 12-недельные гастроли. Выдержать больше было немыслимо. Контракты именно на такой срок Жаров подписывал вплоть до 1939–1940 годов. Трудно поверить, но за 84 дня Сергей Алексеевич умудрялся давать 86 полных концертов. Иногда два концерта в день, причем в разных городах. Хор находился в непрерывном движении. Ночные переезды тоже не были редкостью. Свободный от концерта день означал только одно — труппа в пути.