Опросом лиц, знакомых с убитой, было установлено, что погибшая носила три медных кольца. Однако при осмотре трупа кольца эти обнаружены не были. Это могло означать только одно – преступник ограбил жертву, приняв медь за золото. Это был первый достоверный случай ограбления «убийцей из Уайтчепела», зафиксированный полицией.
Следует заметить, что с точки зрения современных представлений криминальной психологии подобное исчезновение медных колечек с рук жертвы преступления может иметь объяснение никак не связанное с меркантильными побуждениями преступника. Достоверно известно, что абсолютное большинство серийных убийц тяготеют к неоднократному повторному переживанию наиболее ярких в эмоциональном отношении моментов совершённых преступлений; прокручивая в памяти фрагменты убийств, они получают сильное психологическое удовлетворение. Острота переживаний усиливается при наличии предметов, связанных с преступлением: это могут быть как мелкие предметы, принадлежавшие жертве, так и фрагменты обстановки, прихваченные с места преступления. Многие серийные преступники составляют своего рода коллекцию из мелких предметов, принадлежавших жертвам их посягательств; такие коллекции нередко состоят из серёг, колец, заколок для волос и даже… обуви. Иногда какие-то из этих предметов убийца может подарить человеку, которого он отождествляет с жертвой, но в силу ряда обстоятельств не может убить (в число таких лиц обыкновенно попадают сожительницы либо жёны преступника). Другими словами, серийные убийцы действительно проявляют склонность забирать личные вещи жертв своих преступлений, но делают они это не из соображений получения материальной выгоды, а исключительно в целях использования этих предметов в качестве своего рода «трофеев» или «сувениров».
Полицейские власти быстро поняли, что убийство Энн Чэпмен столь сильно напоминает убийство Полли Николс, что оба преступления необходимо рассматривать как взаимосвязанные. Оба расследования были буквально в течение одних суток объединены в одно производство. Инспектор Абберлин, занимавшийся «делом Полли Николс», продолжил работу в рамках общего следствия, но теперь он оказался подчинён старшему инспектору Джозефу Чандлеру, который работал в дивизионе «H» полиции Лондона. С этого момента ситуация в Уайтчепеле находилась под особым контролем министра внутренних дел; к расследованию подключались всё новые полицейские силы, и в скором времени поиск серийного убийцы сделался чуть ли не общенациональной задачей. Нет никаких оснований считать, будто власти Лондона (да и государства в целом!) не отнеслись к происходившему в Уайтчепеле с должным вниманием.
Джозеф Чандлер потребовал тщательной отработки всех возможных зацепок, свидетельств и улик.
Прежде всего необходимо было выяснить происхождение красного кожаного передника, которым, видимо, воспользовался преступник. Такого рода передники были для Уайтчепела не в диковинку – там, напомним, было немало скотобоен и колбасных цехов, работники которых традиционно использовали именно такую спецодежду. Полицейские агенты обошли весь Уайтчепел, демонстрируя найденный на помойке передник, и, в конце концов, установили, кому он принадлежал. Оказалось, что эта вещь принадлежала неким Эмилии Ричардсон и её сыну Джону. Семейный бизнес заключался в мелкой торговле мясными товарами; мать и сын владели лавочкой на Хэнбари-стрит, а их продуктовый склад находился как раз во дворе дома №29, в том самом, где было найдено тело Энн Чэпмен. Ричардсоны были тщательно проверены полицейскими и сумели доказать свою полную непричастность к убийству Чэпмен. Фартук действительно был выброшен на помойку Джоном Ричардсоном за несколько дней до преступления; там он, видимо, благополучно провалялся, пока его не поднял убийца, чтобы использовать в своих целях.
Помимо этого, полиция получила от Ричардсонов и другую важную информацию. Джон рассказал, что утром 8 сентября – в интервале 04:45—04:50 – он заходил во двор дома №29 с целью проверки замков на двери подвала, в котором находился их склад. Для этого он открыл дверь во двор, подошёл к двери подвала, осмотрел замки и вернулся обратно на Хэнбари-стрит. Джон Ричардсон без колебаний утверждал, что в указанное им время во дворе не было посторонних, и там также не было тела убитой Энн Чэпмен. Ричардсон оказался человеком весьма пунктуальным и добросовестным свидетелем, он точно воспроизводил хронологическую последовательность событий 8 сентября и убедил, в конце концов, следователей в точности сообщённых им сведений. Но в таком случае рождался вполне закономерный вопрос: если датировка момента смерти Энни Чэпмен, сделанная доктором Филлипсом, неверна, и убийство женщины последовало после 04:50, то каким образом убийца сумел остаться незамеченным? Сдвиг во времени от 04:30 к 05:00 часам увеличивал риск обнаружения преступника многократно. По Хэнбари-стрит к этому времени уже шли люди, в самом доме №29 многие жильцы не спали, так каким же образом убийца сумел нанести своей жертвы такие ужасные кровавые раны и остаться при этом никем не замеченным?