— Надо полагать, о втором свидании речи и не шло.
Алина встала из-за стола и направилась к двери.
— Ладно, я поняла, куда ты клонишь. Но вряд ли смогу чем-нибудь вам помочь. Когда вы уезжаете?
— После обеда, если вы с Малом не против. Хотелось бы еще пару часов провести не в трясущейся карете.
— Как скажете, Ваше Величество. Но после обеда чтоб его и следа в моем доме не было.
***
Утро прошло без происшествий. Мал и Николай повели мальчишек пускать кораблики вниз по ручью, пока Женя экспериментировала с внешностью двух девочек. Пользуясь возможностью улизнуть, Алина с дочерью вышли на задний двор, где их надежно прятали от чужих глаз ветки фруктовых деревьев и кусты ежевики. Девочка тут же побежала на лужайку и потянула руки вверх, к солнцу. Сердце Алины сжалось при воспоминании о том, как она сама игралась с лучами солнца, как свет ласкал ее кожу. В хорошие дни ей хватало своей семьи и уютного дома. В плохие этого было недостаточно.
Маленькая девочка покружилась на месте, широко разведя руки и запрокинув голову, с ее губ сорвался искренний смех. Затем она остановилась, встав спиной к солнцу, и вытянула руки. Алина напряглась.
Она любила солнце, потому что все еще грезила о свете, подчинявшемся ей. Но для Саши солнце было не большим, чем способом получить тень в ясный день.
Алина поздно поняла, что за дочерью наблюдает не только она. Резко обернувшись, она обнаружила Дарклинга, все это время стоявшего у нее за спиной и неотрывно смотрящего на девочку. Все то время, что она его знала, он хранил хладнокровие, лишь изредка срываясь. Сейчас же на его лице вспыхнул целый калейдоскоп эмоций. Шок. Недоверие.
Боль.
— Дарклинг… — предупреждающе начала Алина. Она не знала, что именно хотела сказать. Пригрозить, чтобы он не подходил к дочери? Умолять не рассказывать другим? Объяснить то, чего она сама не понимала?
— Как это возможно? — прошептал он, все еще наблюдая, как малышка заставляет тени-змейки ползать по земле, вырисовывая причудливые невидимые узоры. Одна из них поползла в сторону дерева, но растворилась прежде чем могла доползти до тени от яблони. — Это уникальная сила. Она была только у моей матери и у меня. Как она может быть у…
«Твоей дочери». Он так и не смог вымолвить эти слова. Ему все еще было трудно принять тот факт, что он был мертв больше трех лет, в то время как Алина продолжала жить и давать потомство. Вечность сузилась до клинка в груди и скромной жизни отказника.
— Я не знаю. — Алина раздосованно покачала головой и снова посмотрела на дочь. — Эта… способность проявилась несколько месяцев назад. Я голову сломала, пытаясь понять, как… почему… — она замолчала, не в силах закончить предложение. — Тот отголосок твоей силы, который я позаимствовала во время сражения в часовне, пропал после твоей смерти, задолго до ее появления на свет. И, тем не менее, она может призывать тьму.
«А при рождении у нее были твои глаза».
Алина нашла в себе силы и подошла к Дарклингу. Неохотно, он оторвал взгляд от играющей девочки и перевел его на бывшую Заклинательницу Солнца. В глазах плескалось недоверие и смятение.
— Об этом никто не знает. И не должен узнать.
— Даже следопыт?
«Особенно он,» — подумала Алина с досадой, но вслух этого не сказала.
— Это должно оставаться тайной.
Брови Дарклинга удивленно поползли вверх. С его губ сорвался невеселый смех.
— Как ты собираешься скрывать это?
— Я найду способ.
Дарклинг покачал головой.
— Она — гриш, хочешь ты это или нет. Если она не будет учиться…
— Ни за что.
— Так вот какую жизнь ты ей желаешь? — за секунду он снова стал похож на того Дарклинга, которого Алина так ненавидела. Жестокий. Самоуверенный.
Алину охватила злость.
— Она — моя дочь. К тебе это никакого отношения не имеет.
— И, тем не менее, у нее моя сила.
Алина не смогла придумать достойный ответ, посему просто смотрела на него, ее глаза метали молнии.
Дарклинг снова перевел взгляд на девочку. Она уже перестала играть с тенями и просто сидела на земле, что-то изучая в траве. Кого он видел, смотря на нее? Очередную возможность изменить расстановку сил? Слабое место Алины, которое можно использовать, чтобы надавить на нее? Или ребенка с редким даром, играющего в одиночестве, в будущим в тени?
Ну уж нет. Сашино детство не похоже на то, что было у Дарклинга или его матери. У нее есть друзья и любящая семья, и Алина не допустит, чтобы ее дочь подверглась травле или опасности из-за необычного дара. Все это казалось злой шуткой.
— Он ее не поймет, — Алина вскинула голову. Он не смотрел на бывшую заклинательницу Солнца, голос был тих. — Следопыт. Она гриш, причем с редким даром. Ей нужна поддержка, которую он не сможет дать.
— Ты не знаешь его.
— Я знаю достаточно.
Алина покачала головой. Она резко устала от этого разговора.
— Он не поймет ее, — повторил Дарклинг. — Но я… я могу ее принять.
Алина удивленно уставилась на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я могу обучить ее.
— Она еще ребенок!
— Багра начала мое обучение, когда я был и того младше.
Алина задумалась. Обучение детей-гришей начиналось довольно рано. Конечно, не в том возрасте, что Саша, но, возможно, в данном случае и не стоило полагаться на обычные рамки. Саша во многом превосходила своих сверстников, схватывая все на лету. Возможно, если бы она взялась за ее обучение сейчас, в дальнейшем девочке было бы проще скрывать свою силу…
Алина тряхнула головой, прогоняя эти мысли.
— Никогда.
Дарклинг открыл рот, намереваясь продолжить спор, но к ним уже спешил Толя, недовольный тем, что упустил пленника из виду. Алина окликнула дочь. Вовремя — тени вернулись на свои места за секунду до того, как страж появился в саду.
Дарклинг поморщился, когда здоровяк схватил его за плечо, но не стал сопротивляться, здраво оценивая свои шансы против сердцебита.
— Я потерял его из вида всего на секунду, — Толя нахмурился, на его лице отразилась вина.
— Все в порядке. Мы просто разговаривали.
Алина прижала дочь к себе, рассеяно гладя ее по голове и избегая смотреть, как Толя уводит Дарклинга обратно в дом. В ее голове все еще звучали его слова.
«Я могу ее принять».
***
Алина и Мал поссорились. Сильно, с криками и битьем посуды. Николай не знал подробностей, но догадывался о настоящей причине их перепалки. Слуги и преподаватели шептались, пытаясь связать приезд гостей и свару между хозяевами, но едва ли они осознавали истинный масштаб происходящего.
Когда идея только пришла Николаю в голову, он понял, насколько трудно будет ее осуществить — и остаться при этом в живых. Все напасти в Темном Каньоне показались ему детской шалостью перед перспективой быть убитым Малом. Сначала он намеревался подкинуть идею Алине, и уже вместе с ней искать способы уговорить Мала. Но затем он вспомнил, что он король Равки, бесстрашный Штурмохонд и кара Истинноморя, поэтому собрал всю свою выдержку в кулак и лично отправился к хозяину дома.
Вряд ли существуют слова, которые достаточно точно передают эмоции Мала. Он бранился и активно жестикулировал, но оставался в достаточно ясном сознании, чтобы воздержаться от убийства члена королевской семьи. По прошествии двадцати минут одностороннего диалога Николай уже смирился, что ему придется искать другие способы реализации своего плана, когда внезапно в разговор подключилась Алина. И, к удивлению (а может, и нет) Николая, поддержала его план.
И если до этого разговор на кухне можно было сравнить с небольшой перепалкой, то после заявления Алины разверзлась настоящая буря. В какой-то момент Николая выгнали из кухни, и королю пришлось прогуливаться во дворе, где за ним наблюдали друзья и любопытные слуги. Изредка он бросал взгляды на верхний этаж дома, где, по его представлениям, должна была располагаться комната Дарклинга.