Она повернулась и обнаружила, что Дарклинг наблюдает за ней.
— Чего вы добиваетесь? — спросил он. — Хотите поймать меня по попытке побега, или надеетесь, что я сбегу, и меня прикончат фьерданцы?
— Николай думает, что это сможет тебя разговорить, — честно рассказала ему Алина. Врать не было смысла, но и уточнять, что именно должно помочь завоевать доверие, не стала.
Дарклинг мысленно усмехнулся. Наивный король. Глупый корсар. Разговорить его? Он действительно думает, что кусочек свободы, иллюзия контроля над собственной жизнью ослабит его внимание? Или же романтичная натура бастарда считает, что он раскроет Алине все свои секреты, поддавшись порыву мнимых чувств?
— И что же с этого имеешь ты?
Он хотел услышать ее ответ и сам не понимал, почему для него это так важно. Что заставило ее принять предложение короля и позволить своему врагу поселиться под ее крышей? Почему она так легко отпустила мужа и осталась практически один на один с ним, человеком, которого ненавидела всей душой? Иногда ему казалось, что он хорошо ее знает, что может предугадать каждый ее шаг, каждое действие. А иногда на него обрушивалась ужасная правда — Алина Старкова была уравнением, которое он не мог решить.
— Я хочу, чтобы ты позанимался с Сашей, — вместо ответа сказала Алина.
— Ты хочешь, чтобы я научил ее скрывать ее способности? — он выдержал паузу. — Или чтобы я научил ее ими пользоваться?
— Научи ее контролировать свои способности. Остальное может подождать.
Дарклинг обдумал ее слова, после чего кивнул.
— Хорошо.
— Хорошо? — Алина растерялась. Почему-то ей показалось, что он откажется и возьмет свои слова обратно.
— Я научу ее. Но я сам решу, что она должна уметь, а что нет.
Алина прищурилась.
— Если ты собираешься использовать ее…
Дарклинг прервал ее. В его голосе слышалось раздражение и усталость.
— Как, по-твоему, я могу использовать ее? Она ребенок. Сколько ей? Три? Четыре? Она даже не может контролировать свою силу, так какой же от нее сейчас толк?
— Я была такой же, забыл? Мне потребовались месяцы, чтобы научиться призывать свет.
— И я не спешил с тобой.
Алина запретила себе краснеть, вспомнив, что не спешил он не только с уроками.
— У меня было достаточно времени, и я знал, что Багра сможет научить тебя всему, что нужно, — продолжал Дарклинг. Его голос запнулся на имени матери, но больше ничем он себя не выдал. — Теперь же, как ты заметила, я не в том положении, чтобы воспитывать солдата Второй Армии.
— Хорошо. Я верю тебе. Но никаких Разрезов.
— Когда я могу начать?
Алина выглянула в окно. Небо затянуло тучами, деревья клонились к земле от сильного ветра. В последнее время погода отличалась своим непостоянством. Вчера ты наслаждался солнечным днем, а уже сегодня мокнешь под нескончаемым дождем.
— Завтра.
***
За окном шел сильный дождь, яростно барабанящий по стеклу, где-то вдалеке раздавались раскаты грома, медленно, но уверенно подбирающегося к сиротскому приюту.
Дарклинг не спал. Он лежал, вытянувшись, на узкой койке в комнате, которая не могла сравниться с его покоями в Малом Дворце, но все же была лучше мест, где ему приходилось спать до того, как он завоевал расположение короля. В темнице в Ос Альте, где его держали ранее, окон не было, и сейчас Дарклинг получал истинное наслаждение даже от крохотного окошка под самым потолком, пропускающего немного света и воздуха. Вспышки молний освещали комнату, и тогда он мог разглядеть картину, нарисованную на одной из стен. Чья-то рука бережно изобразила девушку, покачивающуюся на волнах, но удерживающуюся на поверхности неведомой силой. Дарклингу пришло на ум, что это иллюистрация «Ножичка» — старой равкианской сказки, которую Алина могла слышать в детстве.
А может даже, она читала ее своей дочери, укладывая ее спать.
Он встал, намереваясь немного прогуляться по дому. Дверь в комнату не запирали — то ли решили, что замок его не остановит, то ли пытались продемонстрировать свое доверие. На секунду он засомневался. Что, если это ловушка? Он выйдет из комнаты, а на него нападут? Пусть даже не люди Николая, а местные слуги, которые разузнали, кто он такой, и решили взять дело в свои руки. Они могли убить его, чтобы разжиться его зубами или костями, а могли лишить его жизни ради мести за близких. Дарклинг внезапно осознал, что он действительно боится. Боится этой неизвестности, боиться за свою жизнь, как много, много лет назад. Ему потребовалось время, чтобы научиться обороняться и еще больше времени, чтобы построить репутацию опасного человека, которого все боялись. Но теперь он лишен своих сил и своего влияния, и вот, как маленький мальчик, боиться выйти из комнаты. Хуже уже просто быть не может.
В конце концов, он открыл дверь и шагнул в коридор. Прислушался, но не услышал ничего, кроме завывания ветра снаружи. Дом спал.
Когда глаза привыкли к темноте, он прошел дальше, остановившись у лестницы, ведущей вниз, и, облокотившись на перила, посмотрел на гостиную.
Вспышки молний освещали комнату. Дарклинг вспомнил Керамзин. Он все еще считал, что поступил тогда правильно. Ему было нужно заставить Алину выползти из своего укрытия, дать ей причину для встречи с ним. Эти жертвы были оправданы.
Однако теперь он позволил себе представить все с другой стороны. Он несколько дней жил в приюте, который построила Алина со свои мужем-отказником. Видел, как дети общаются друг с другом, играют вместе. Как минимум еще один ребенок из тех, что сейчас здесь жили, был инферным: Дарклинг видел, как темноволосый мальчишка игрался с огнем в камине и мешал девочке-отказнице читать книжку. Двое преподавателей тоже были гришами, но преподавали не Малую Науку, а историю и языки. С легким уколом зависти Дарклинг осознал, что Алине удалось создать маленький островок безопасности, о котором тот всегда грезил.
Приют, в котором выросла Алина, сильно отличался от этого, но девушка все равно с теплотой отзывалась о Керамзине. Она не всегда чувствовала себя в нем счастливой, однако искренне считала его своим домом. Так может, решение разрушить Керамзин и убить преподавателей было продиктовано не только желанием выманить девушку, но и банальной завистью?
Внезапно одна из дверей открылась, что-то маленькое выскочило из комнаты и, пробежав по коридору, врезалось в Дарклинга. После столкновения существо взмахнуло руками, пытаясь восстановить равновесие. Качнувшись на пятках, оно твердо встало на ноги и задрало голову, осматривая досадную помеху на своем пути.
Это была дочь Алины.
Несколько секунд они стояли в темноте, глядя друг на друга сверху вниз и снизу вверх. Александр и Александра. Прошлое и будущее.
Сверкнула молния, и девочка вздрогнула.
«Она испугалась грозы, — сообразил Дарклинг. — И, видимо, побежала к матери».
Дарклинг опустился на колени, чтобы девочке не пришлось задирать голову.
— Все в порядке? — спросил он ее.
Она кивнула, но он видел страх в ее глазах. Она боялась, но не его, а разбушевавшейся стихии. Интересно, знает ли она о прошлом своих родителей? Рассказывала ли мать ей о Черном Еретике, создавшем Тенистый Каньон? О Дарклинге, злодее, который пытал ее друзей и разрушил ее жизнь?
— Что ты тут делаешь? — смущенно спросила она, опуская взгляд. Видимо, она не хотела, чтобы кто-либо знал о ее страхе.
— Не мог заснуть.
— Из-за грозы?
Дарклинг услышал надежду в голосе девочки. Не стыдно бояться чего-то, если ты знаешь, что не единственный, которого это приводит в ужас.