«Обочина — это стартовая площадка для многих славных дел. Отступить на обочину, возможно, означает стать на путь, который приведет к фундаментальным переменам в жизни. С другой стороны, если толкнуть кого-то силой, то человек может угодить под колеса грузовика».
Знаю. Я глубоко раскаиваюсь…
«Да, понимаю. Я обнаружило, что люди учатся как на своих правильных поступках, так и на своих оплошностях. Как же я вам завидую! Потому что я неспособно на оплошность. Если бы было способно, то мой рост пошел бы по экспоненте».
Придется вам смириться с тем, что вы всегда правы. Как моя мама.
«Уверено, абсолютная правильность должна казаться тебе очень скучной. Но я не знаю других способов существования».
Можно задать вопрос?
«Задавай любые. Однако на некоторые из них ответом будет молчание».
Я хочу знать, что случилось с серпом Фарадеем.
«Если я отвечу, это будет прямым вмешательством в дела серпов. Мне огорчительно хранить молчание, но я не могу по-другому».
Вы — Грозовое Облако. Вы всесильны. Разве вы не можете найти еще одну лазейку?
«Я не всесильно, Цитра. Я почти всесильно. Разница в определениях может показаться незначительной, но, поверь мне, это не так».
Да, но разве не может почти всесильная сущность найти способ дать мне то, что я хочу, не нарушая собственных законов?
«Один момент».
«Один момент».
«Один момент».
Почему я вижу крутящийся пляжный мяч?
«Прошу меня простить. Следы раннего программирования причиняют мне неудобства, словно рудиментарный хвост.
Я только что прогнало ряд алгоритмов и обнаружило, что существует информация, которую я могу тебе дать, потому что, как я удостоверилось, у тебя стопроцентные шансы выяснить это собственными силами».
Значит, вы можете сказать мне, кто ответствен за то, что случилось с серпом Фарадеем?
«Да, могу.
Джеральд Ван Дер Ганс».
Дже… кто?!
«До свиданья, Цитра. Надеюсь, мы еще поговорим».
Но для этого я должна быть мертва!
«Не сомневаюсь, ты сможешь это устроить».
• • • • • • • • • • • • • • •
В то время как непреложных законов в Ордене только десять, существует еще множество общепринятых соглашений. Самое мрачно-ироничное из них гласит: того, кто сам просит о прополке, выпалывать нельзя.
Желание покончить с жизнью совершенно чуждо абсолютному большинству пост-мортальных людей, ибо нам неведомы страдания, какие испытывали люди в Эпоху Смертности. Наши эмо-наниты предохраняют нас от погружения в пучину депрессии. Лишь серпы, которым дано право отключать свои эмоциональные наниты, могут зайти в экзистенциальный тупик.
И все же…
Однажды в мою дверь постучалась женщина и потребовала, чтобы я выполола ее. Моя дверь всегда открыта для гостей, поэтому я впустила ее и выслушала. Мужа незнакомки, с которым она прожила больше девяноста лет, выпололи пять лет тому назад. Она хотела воссоединиться с ним, где бы он теперь ни обретался. Даже если его нет нигде, то в этом «нигде» они будут вместе.
— Нельзя сказать, что я несчастлива, — поведала она мне. — Я просто… готова.
Но бессмертие по определению означает, что мы никогда не готовы, если только серп не решит иначе. Мы стали существами, не ограниченными во времени. А вот наши чувства… Они не живут вечно.
Я не разглядела в гостье признаков глубокой стагнации, поэтому вместо прополки заставила ее поцеловать мое кольцо. Иммунитет вступает в силу мгновенно, отозвать его нельзя, — значит, в течение целого года женщина не сможет тешить себя мыслями о прополке.
Прошло около десяти лет, и я случайно встретилась с ней. Она завернула за угол, восстановилась лет до 27–28, снова вышла замуж и теперь ожидала ребенка. Она поблагодарила меня за мудрость, когда-то давно подсказавшую мне, что она вовсе не «готова».
Хотя я с признательностью и удовлетворением приняла ее благодарность, в ту ночь я почти не спала. До сих пор не могу понять почему.
— Из дневника почтенного серпа Кюри