— У меня дела в другом месте, — сказала она, — но я вернусь за Цитрой, когда начнет темнеть.
Она кивнула родителям, подмигнула Бену и ушла. Как только входная дверь закрылась, родители, казалось, чуть-чуть расслабились, как будто все это время не дышали.
— Не могу поверить — ты ученица самой Кюри! Громады Смерти! — воскликнул Бен.
— Гранд-дамы, а не громады.
— А я и не знала, что она все еще жива, — сказала мама. — Ведь, кажется, все серпы в конце концов должны выполоть себя, нет?
— Вовсе мы ничего не должны, — возразила Цитра, поражаясь, как мало ее родители, в сущности, знают о ее возможной будущей профессии. — Серпы производят самовыпалывание только тогда, когда сами этого хотят.
«Или когда их убивают», — добавила она про себя.
Ее комната оставалась в том же виде, что прежде, только порядка было больше.
— Если тебя не рукоположат, ты сможешь вернуться домой, и все тут будет так, будто ты и не уходила, — сказала мама. Цитра не стала рассказывать, что не вернется ни в каком случае. Если ее примут в Орден, она наверняка должна будет жить с другими серпами-юниорами, а если не примут, то жить ей не придется вообще. Родителям ни к чему знать об этом.
— Сегодня твой день, — сказал папа. — Чем бы тебе хотелось заняться?
Цитра покопалась в ящиках письменного стола и извлекла на свет фотокамеру.
— Пойдемте гулять!
Они гуляли, болтая о том о сем; и хотя Цитре нравилось проводить время с родными, еще никогда ощущение непреодолимого барьера между ними не было таким сильным. Ей о многом хотелось с ними поговорить, но родные не поймут. Они никогда не найдут общий язык. Не станет же Цитра делиться с матерью сложностями боевых искусств или рассказывать отцу о сострадании, которое испытываешь, видя, как жизнь покидает чьи-то глаза! Братишка был единственным, с кем Цитра нащупала что-то вроде взаимопонимания.
— Мне как-то приснился сон, что ты пришла в мою школу и выполола всех придурков, — сказал Бен.
— Да что ты? А моя мантия — какого она была цвета?
Он немножко подумал.
— Кажется, бирюзового.
— Значит, его и выберу.
Бен просиял.
— А как мы будем тебя называть, когда ты станешь серпом? — спросил отец. Похоже, он не сомневался, что ее посвятят.
Цитра до сих пор даже не задумывалась об этом. Она никогда не слышала, чтобы к серпу обращались иначе, чем по имени его исторического покровителя или просто «Ваша честь». А родственники — их это тоже касается? Она и покровителя-то пока еще не выбрала. Девушка ответила уклончиво:
— Вы моя семья. Можете называть как угодно, — от души надеясь, что это правда.
Они долго бродили по городу. Прошли мимо того маленького домика, в котором Цитра жила с серпом Фарадеем и Роуэном, но она им об этом не обмолвилась. Прогулялись около местной железнодорожной станции. И где бы они ни оказывались, везде Цитра делала общую семейную фотографию. Причем с ракурса, примерно совпадающего с ракурсом ближайшей уличной камеры.
День выдался эмоционально насыщенный, все устали. Цитра была непрочь пообщаться с родными подольше, но все же значительная часть ее существа не могла дождаться прихода серпа Кюри. Девушка решила не давать воли чувству вины по этому поводу — за глаза хватало и других поводов. «Вина — малоумная сестра раскаяния», — таково было любимое изречение серпа Фарадея.
По дороге домой серп Кюри не задавала вопросов, а Цитра и рада была не делиться. Впрочем, кое о чем она сама спросила наставницу:
— Кто-нибудь когда-нибудь называл вас по имени?
— Другие серпы, те, с кем я дружна, называют меня Мари.
— В смысле — Мари Кюри?
— Моя историческая покровительница была выдающейся личностью. Это она ввела в обращение термин «радиоактивность» и стала первой в истории женщиной, удостоившейся Нобелевской премии. В те времена за подобные достижения присуждали награды.
— Но как вас зовут на самом деле? Как вас назвали при рождении?
Серп Кюри долго раздумывала, прежде чем ответить. Наконец она проговорила:
— В моей жизни не осталось никого, кто знал меня под этим именем.
— А ваши родные? Ведь они наверняка живы, у них же иммунитет до конца ваших дней.
Кюри вздохнула.
— Я уже больше ста лет не поддерживаю отношений с родственниками.
«Неужели то же самое случится и со мной?» — призадумалась Цитра. Неужели все серпы теряют связи с прежними знакомыми, перестают быть теми, кем были до избрания?
— Сьюзен, — сказала вдруг серп Кюри. — Когда я была маленькой девочкой, меня называли Сьюзен. Сьюзи. Сью.