Все были при деле. И только мы с Мышкой в основном считали. Деньги, заводы, людей… Вроде бы должно хватить на "отмену революции".
Десятого октября в Царицын приехал Михайловский и я познакомился, наконец, со знаменитым писателем. Николай Георгиевич был просто в восторге от "новой техники", ведь ему действительно удалось практически закончить дорогу до Ирбита: вся трасса была уже проложена, отсыпана большая часть насыпи и сейчас рельсы укладывались со скоростью три километра в сутки — то есть первый тепловоз почти наверняка пройдет по новой трассе уже в ноябре. Тепловоз его тоже поразил: сутки локомотив таскает вагоны и ни разу не останавливается на долив воды или погрузку угля. Но это он еще не видел монстра, который Илья для широкой колеи доделывал.
Вообще-то Михайловский приехал исключительно по делу: было необходимо решить вопросы по станционному хозяйству в Ирбите (что было просто) и Троицком (что было гораздо сложнее из-за "козней" руководства Транссиба), но после обсуждения рабочих вопросов мы все же разговорились и на общие темы. И, среди прочего, говорили и о Маньчжурии, где Николай Георгиевич был не так давно.
Транссиб уже полностью запустили, только вот через Байкал летом вагоны паромом возили, а зимой — по льду. Причем по льду возили на конной тяге: паровозы были слишком тяжелые. И именно поэтому еще в сентябре Илья со своим первым харьковским "творением" — четырехсотсильным дизельным локомотивом для широкой колеи весом всего в десять тонн — отправился в Петербург, в министерство путей сообщения. У этого трехосного "маневрового тепловозика" путейцы нашли лишь один недостаток: он был один, в смысле количества. И если он сломается посреди Байкала… Так что Илья сидел безвылазно в Харькове, где делалось еще два таких же локомотива.
Ночью, после встречи с Михайловским, Мышка, положив голову мне на грудь, неожиданно сказала:
— Ты готовишься к войне с Японией. С самого первого дня, как ты тут оказался, к ней готовишься… Все эти заводы, все, что ты делаешь — ты делаешь чтобы победить в войне. Почему ты только про нее думаешь?
— Нет, дорогая. Я не к войне готовлюсь, а к счастливой жизни для всех. К сожалению, иногда счастливой жизни мешают войны. Не с Японией, а вообще. И я просто знаю, что если мы, вся Россия, будет достаточно сильной, то враги на Россию не нападут — а это одна из важнейших составляющих счастья. Сейчас же, оказалось, на нас хочет напасть именно Япония — и то, что я к этой войне… мы, Россия, к этой войне благодаря мне, тебе, всем нам оказалась готова — это значит, что в России будет меньше горя. Меньше убитых, раненых, меньше вдов и сирот. Но это — лишь маленькая часть того, что мы делаем. Разве большие урожаи — это подготовка к войне? Это подготовка к миру, где все люди будут сыты, одеты и обуты.
— Ты поедешь на войну?
— Нет. В смысле — сам воевать я не буду. Я не солдат и не полководец. Я — инженер. Но ты, наверное, все же правильно спросила: мне, как инженеру, нужно все же быть поближе к войне — чтобы лучше помочь солдатам и полководцам. А на войну поедет Юрьев со своим институтом.
— Я могу что-то еще сделать, чтобы тебе помочь? Я хочу поехать с тобой…
— Да, можешь. Только тебе туда ехать не надо. Ты же английский язык знаешь?
— Нет, только немецкий. Но я выучу, если нужно.
— Давай завтра поговорим, поздно уже. У меня кое-какие мысли есть, но мне их еще немного подумать надо…
— Спи, завтра подумаешь.
— Спокойной ночи!
Ночью мне снились почему-то французские трактора, везущие куда-то пушки по заснеженной степи, Поль Барро, сидящий рядом со мной в кресле напротив огромного плазменного телевизора и объясняющий, почему блондинке, вещающей с экрана, нельзя верить…
Утром я выехал в Одессу, куда со своим сухогрузом приплыл Мухонин. Сутки с лишним пути — это долго, но требовалось все обсудить лично.
— Ну, попробую поискать — ответил на мой вопрос Петро Пантелеевич, — и скорее всего, найду. Где только нашего брата нет!
— А как у вас там с деньгами?
— У Карла брать неприлично, ему наоборот денег дать стоило бы. Но на счетах пароходства тысяч тридцать долларов найдется.
— Мало, я попрошу жену перевести полмиллиона. И предупрежу ее — если тебе понадобится больше, телеграфируй прямо ей.