Вернувшись домой я узнал что и "отряд помогальников" зря времени не терял, касса пополнилась ещё тремя рублями с мелкими копейками. Евдокия на всю команду наварила борща на настоящем бульоне, купив на эти "мелкие копейки" у трактирщика большую "мозговую" кость с кусками мяса. И я впервые с момента попадания почувствовал, что жизнь начала налаживаться.
Но лишь начала. А чтобы она окончательно наладилась, нужно было сделать еще очень многое. И кое-что из этого "многого" я собрался начать делать уже завтра.
Глава 6
Михаил Федорович Мельников — помощник уездного Предводителя дворянства и "замещающий" (то есть исполняющий обязанности) Председатель уездного собрания — задумался. Саратовский губернатор — Борис Борисович Мещерский — к вопросам народного просвещения относился трепетно, и сообщать ему о закрытии очередной сельской школы у Михаила Федоровича желания не было ни малейшего, тем более что за прошлый год из-за отсутствия учителей школ закрылось уже две. Тех двух учителей господин Мельников прекрасно понимал: села были не из богатых, на ремонт средств не выделяли, а жить в разваливающихся избах — удовольствие не для слабых духом. Но в Ерзовке-то и школа хороша, и мужики к окладу учителя добавляли немало — но поди ж ты, приспичило этой паршивке замуж!
Решение, правда, вроде бы "само пришло" — какой-то безродный дворянский недоросль вроде как к селу прибился и даже интерес проявил к обучению детишек, но ведь и запросы сразу показал дворянские! Впрочем, денег ведь он не просит, а вот то, чем он занимается, вполне можно "подать" в губернию как, допустим, "летнюю школу для крестьянских детей". Дети-то крестьянские? И если он и в самом деле деятельность сию продолжит, то и рапорт о том, что в Ерзовке народная школа отсутствует, можно будет и не писать. Вот правда с дворянством его вроде что-то непонятно. Впрочем…
— Так вы говорите, что дворянство его околоточный свидетельствует?
— Так точно, Ваше превосходительство — ответил Мельникову ожидающий решения волостной старшина, — говорит, что самолично его бумаги смотрел.
— Тогда так и решим — Мельников повернулся к секретарю — записывай: "по личной просьбе владельца включить усадьбу дворянина Волкова в состав усадебных земель слободы Ерзовка".
Закончив диктовать, Мельников снова повернулся к старшине:
— Продавайте ему этот пустырь. Решение схода пусть староста сам напишет, а мужикам о том и знать не нужно. Да, как, говоришь, зовут его?
— Волков его зовут, Александр Владимирович. Во второй части род его, околоточный говорит…
— Ладно, готовь ему бумаги. И пока учителя в Ерзовку не найдем — в деле детишек обучения ему помогайте. Букварь ему купите, что ли…
Приказав секретарю проследить, чтобы необходимые бумаги были тотчас же оформлены в канцелярии, Михаил Федорович задумался. Дворянин, записанный во вторую часть родословной книги и в вонючей слободе — это странно. Но про такое — не врут, проверить легко. Врал бы — на пятую или шестую часть отнесся бы, там и вовек не проверишь. А вторая…
Впрочем, ладно. Нужно будет — так и проверим, а пока если через него в Ерзовке можно школу действующей числить — и то слава Богу. Кстати, а уж не об нем ли говорила давеча Анна Ивановна? Но вот по запросам своим — не блаженный, так что ошибается госпожа Абалакова. А кто он на самом деле — узнаем. Если потребуется.
Меня, откровенно говоря, дом Дмитрия не устраивал. То есть жить-то в нем вроде и можно, но уж больно неуютно. И — холодно, точнее — сыро и зябко: глиняный пол что ли эту зябкость обеспечивал?
Среди всех прочих торговых точек, которые я осмотрел в городе, посетили мы и лавку (или контору — вот уж не сказать наверняка) одного из местных кирпичных заводов. Офис — потому что заказывали кирпич на строительство тут, а везли его покупателю сразу с завода. А лавка — потому что если нужно было скажем крышу или печь подправить, то тут же можно было и купить пару дюжин кирпичей, и пачку черепицы, или изразцы.
Кирпич оказался довольно дорогой, тысяча штук с доставкой по всему Царицыну стоила четырнадцать рублей. И в Ерзовку его везти — тоже крайне накладно получалось: телега обходилась в рубль-полтора (как договоришься), а в телеге помещается лишь четверть тысячи. Можно, конечно, и на арбе с волами — цена почти та же, а влезает вдвое больше. Но все равно недешево. Да и денег у меня всяко нет.
А цемент оказался вроде бы довольно дешевым, десятипудовая бочка цемента стоила пять рублей — в бочках тут цемент продавался — но и это меня совсем расстроило. На мои-то мерки это всего три мешка! Для меня это было все же слишком дорого. Так что забег по строительным магазинам оказался вполне себе депрессивного свойства — чтобы дом нормальный построить, мне еще пару лет гамбургерами торговать придется.