Конечно, суммы менее двух тысяч в месяц были невеликим прибытком, но благодаря этому дополнительному доходу у меня появилась денежка на наем десятка квалифицированных рабочих или инженеров. Вот только где их взять…
Большинство рабочих я просто сманил у соседей, а двоих — опять с Бекетовки. Потому что с приближением зимы вопрос остекления новых цехов становился все более острым. У Барро я заказал "большой офортный станок", который использовал для раскатки стекол. Стекла получались конечно же очень кривыми, но вполне прозрачными и для окон у цеху вроде бы вполне годились. Вот только я недоучел фантазию стекольщиков. И главным "фантазером" оказалась Маша.
Бекетовские рабочие все же привыкли иметь дело с свежесделанным стеклом, а Маша занималась в основном переплавкой готового материала и видимо поэтому лучше ориентировалась в процессах "вторичной переработки". Именно ей пришло в голову кривое прокатанное стекло положить в оловянную ванну и немного там его выдержать. В результате готовый ровный лист с "огневой полировкой" получался не за полтора часа, как при отливке листа сразу на олове, а всего за пятнадцать минут. И даже с учетом того, что "сырье" я закупал довольно дорого (во всех моих забегаловках принимались битые бутылки по полкопейки за штуку) лист полированного стекла размером метр на полтора обходился мне в сорок пять копеек.
Стекловары у меня работали бы уже круглосуточно, но вот народонаселение не достаточно охотно било водочные бутылки. У меня просто не хватало сырья для стекольных печей. Тем не менее в сутки я стал продавать местным стекольщикам листов по двадцать, по три с полтиной за лист. А мог бы и сотню, между прочим!
Прикинув, что только на стекле я могу как минимум удвоить доходы, я, поизучав "рынок битой стеклотары", пришел к однозначному выводу: стекло надо варить самому с нуля. В чем получил полную моральную поддержку со стороны старых бекетовских рабочих. Они и варочную печь поставили за три недели, и даже два горшка для нее "испекли" — по полкубометра каждый, вот только помогло мне это не очень: оказалось, что и для варки стекла сырье не очень доступно. То есть песку — море, известь под ногами валяется, а вот с содой, выяснилось, были проблемы.
Сода была недорогой, и ее было много. Было, в магазинах — пока я не решил заняться варкой стекла. Во всех магазинах Царицына я закупил соды достаточно, чтобы стекла сварить тонн десять — и больше ее не было. Как я узнал, в России был один большой содовый завод, и его продукция была "расписана" чуть ли не на годы вперед. Было и несколько маленьких заводиков, но их продукции едва хватало для торговли в местных лавках. Обидно — ведь такие деньжищи проплывают мимо! Разве что и самому поставить собственный содовый заводик? Вот только в институте по химии я не проходил содового производства…
За консультацией далеко идти не пришлось, Володя Чугунов рядом трудолюбиво налаживал резиношинное производство.
— Тут я тебе не помощник — сразу же отмел мои поползновения "консультант", дело это в общем-то несложное, но времени требует — а у меня учеба снова начинается через две недели. Но ты вот что сделай — на это лето в университете организовали что-то вроде курса для вольнослушателей, там любителей химии собралось несколько дюжин. Для соды-то особо широкие знания не нужны, может найдешь себе помощника на этих курсах?
И я снова отправился в Казань.
Володя написал мне что-то вроде рекомендательного письма на кафедру общей химии, с которым мне разрешили присмотреться к слушателям. Хотя, по большому счету, присматриваться было не к чему: большинство из них были великовозрастными сынками купцов-промышленников, интересовавшихся лишь чисто прикладными вопросами, связанными с родительским бизнесом. На общем фоне выделялась лишь одна девица, не заметить которую было просто невозможно — даже если бы девиц было бы несколько. Мало того, что она была "баскетбольного" роста, она еще и постоянно поправляла лекторов, причем, к моему удивлению, лекторы ее за это еще и благодарили.