– Через неделю мы приедем к тебе.
Сон как рукой сняло, я подскочила и охрипшим голосом спросила:
– Зачем? – я прекрасно знала, что она скажет, если увидит этот балаган в моей квартире: вечно ругающаяся и заводная Катя, прикалывающийся Ник, разбросанные бумаги и гора немытой посуды.
– Пока в нашей квартире ремонт, мы решили проведать тебя, – её голос стал теплее и несколько нежнее.
Я не знала, что и ответить. Она быстро попрощалась и повесила трубку.
Начинался день, ставший для меня концом очередного этапа. Сегодня я заметила, что тетрадь подходила к концу, но мне так этого не хотелось. Да, всё имеет конец, как и у независимого житья.
Вспомнив, что мне не нужно идти в университет, я медленно встала и поплелась к умывальнику. Синяки под глазами становились глубже, цвет лица серел и выглядел неестественным. Едва передвигая челюстями, я читала текст на коробке из-под хрустящих хлопьев. Мысли о приезде тетки выбили меня из колеи. А сегодня еще и Ника провожать. Черт! Как я могла забыть!
Одевшись, я широким шагом пересекла двор и взошла на четвертый этаж. Постучала. Пятки скоро застучали по полу. Улыбка и горячие объятия.
– Ник! – вырвалось у меня.
– Заходи, холодно же.
В коридоре стояли коробки, на них располагались маленькие, еще незапечатанные. Зал был прекрасно убран, ни единой бумажки не лежало на ковре, ни единого рисунка не торчало из шкафа. У стены стояли два чемодана.
– Я подумал, – оборачиваясь ко мне, проговорил он, – наверное, я все же вернусь сюда. Не хочу расставаться с этой квартирой. Все же я тут прожил четыре года. Только, знаешь, могу я тебя попросить продать всё, что стоит в коридоре? Мне это точно не понадобится. Всё важное я забираю с собой, и у тебя не получится вернуться на мое место как Татьяне Лариной.
Я закатила глаза. Больно мне это нужно. Всё, что я так хотела узнать, уже давно было в моих руках.
– Не бойся, даже под дверью сидеть не стану, – посмеялась я.
– Ладно, Хатико, отчаливаем.
Он скоро переоделся и, краснея, вытащил чемоданы за дверь. Вызвали такси. Ехали медленно, словно машина обязательно должна сломаться, как только скорость ее увеличится хоть еще немного. Сидели позади, держались за руки. Он смотрел вперед, едва моргая черными ресницами. Серые глаза слабо светились от умирающего луча солнца. Ник оглянулся на меня, видимо, чувствуя мой пристальный взгляд. Едва улыбнулся. Как же я буду скучать по нему, по его редкой улыбке, по его смешливому выражению лица, по его объятиям.
Сидели на вокзале. Ждали поезда.
Стояли на перроне. Он, как обычно, держал руку в кармане. Лицо его было спокойно. Шум железа раздавался все ближе. Светлые волосы колыхались под дыханием холодного ветра.
Да, я смотрела на его все это время. Видела, как в первый раз, со спины. Я, стоя около колонны, прижимала руки у груди, и он, высокий, красивый в серых одеждах. Он подошел ко мне, глядя прямо в глаза. Господи, не дай мне забыть этот прощальный поцелуй! Я не хочу! Не хочу отпускать это мгновение! Но наши губы разъединились. И он ушел. Наши лица разделились расстоянием.
Пролетел этот сладко-терпкий запах его духов, взгляд серых глаз, призрачных, таинственных, прошел сквозь меня, длинные ноги прошагали вдаль.
Я стояла, глядя на него полными слез глазами. Пересохшими губами я зашептала, а он отдалялся, не поворачиваясь.
– Ник! – крикнула я, пугая людей.
Я чувствовала взгляды окружающих, но нужного мне – нет. Сердце сжалось. Слезы брызнули из глаз.
– Ник!!!