— Прочь! — гаркнула Перворожденная, и девушка мгновенно исчезла. Альвия стиснула кулаки, судорожно вздохнула. После повернула голову к окну и прошептала: — Боги…
Кажется, давно угасшая и забытая боль, так неосторожно потревоженная всего лишь неоконченной фразой Дин-Кейра, вдруг всколыхнулась и затопила женщину, возвращая ее на восемь лет назад…
— Али… Али!
Девушка, сидевшая у окна с книгой, опустила взгляд вниз и нахмурилась, глядя на сияющего риора. Впрочем, хмурилась она лишь для порядка. Когда этот высокородный смотрел на нее, лейра оставалась спокойной только внешне. И сколько бы Альвия не пыталась прогнать из головы образ веселого парня, он вновь и вновь всплывал перед внутренним взором, мешая думать и слушать поучения отца и наставников. Лиор всё чаще ловил дочь, когда она глядела в пустоту, и на устах ее играла мечтательная улыбка.
— Альвия, — строго произносил в такие мгновения повелитель риората. — Вернись в Эли-Борг.
— Я здесь, мой господин, — юная лейра вздрагивала и вскидывала на отца взгляд, пытаясь вспомнить, о чем говорил Перворожденный.
— Если только на крыше самой высокой башни, — усмехался лиор и добавлял серьезно: — Соберись, дочь.
Альвия уже решила, что пора бы избавиться от этого наваждения с бирюзовыми глазами, как оно не замедлило объявиться во плоти. Лейра отложила книгу и строго взглянула на молодого человека. Луч солнца запутался в его волосах, и медно-красные брызги задорно разлетелись по каштановым прядям, накрывшим широкие плечи высокородного риора.
— Чего ты хочешь, Райв?
— Сегодня чудесная погода, — ответил Дин-Кейр, щуря один глаз от яркого солнечного света.
— И что?
— Вредно быть умной в такую пору, — хмыкнул риор. — Оставь чтение непогоде, я знаю занятие получше, чем терять время в душной комнате.
— Время, потраченное с пользой, невозможно потерять, высокородный, оно оставляет след в душах и обогащает разум, — нравоучительно произнесла Альвия.
— Когда разум обогащают слишком усердно, голова становится тяжелой, — возразил Дин-Кейр. — Если сильно поумнеешь, станешь медленной и неповоротливой.
Девушка хмыкнула:
— Теперь понятно, почему ты такой вертлявый.
— Почему? — заинтересовался риор.
— В твоей голове только ветер, Райв. Должно быть, его завывания мешали тебе слушать советы наставников, раз сейчас ты стоишь под моим окном, а не рядом со своим господином, — Альвия весело рассмеялась, глядя на преувеличенное возмущение высокородного.
— Я отлично усвоил советы наставников, Перворожденная, потому послушно оставил своего господина, когда он велел мне это.
— Отец чем-то занят?
— Да, он разговаривает со своими советниками. Мне было велено убираться, куда глаза глядят. — Райверн широко улыбнулся. — Ты ведь знаешь, куда устремлен их взор. Так что я в точности исполнил приказ лиора.
— Убирайся прочь, Райверн Дин-Кейр, и устреми свой настырный взор куда-нибудь в другую сторону, — проворчала Альвия, снова поднимая книгу.
— Стало быть, ты упорно желаешь стать неповоротливой?
— Стало быть, желаю.
— Хорошо, пусть твоя голова раздуется от знаний, и ты не сможешь войти не в одни двери, а я пойду глядеть на что-нибудь не такое красивое, но интересное. — И, поклонившись, Райверн неспешно направился прочь.
Лейра открыла книгу, попыталась вернуться к чтению, но так и не смогла уловить смысл прочитанного. Она вновь устремила взгляд в окно. Молодой риор стоял к ней спиной у дерева, привалившись к нему плечом. Покусав губы, Альвия все-таки позвала:
— Райв!
Он с готовностью обернулся и склонил голову:
— Я слушаю, моя госпожа.
— Значит, лиор занят?
— Занят, Перворожденная.
— А куда ты собрался?
— Да есть тут местечко…
Альвия отложила книгу и надменно произнесла:
— Высокородный риор, я готова принять ваше приглашение. Ожидайте меня.
— Как прикажет моя госпожа.
Когда Альвия вышла к Дин-Кейру, на лице его застыла непроницаемая маска, однако девушка заметила лукавые смешинки в глазах Райва, и, вздернув подбородок, сухо приказала:
— Ведите.
— Не смею ослушаться, Перворожденная, — учтиво произнес риор и все-таки хмыкнул.
Альвия отвернулась, на губах ее играла улыбка…
— Довольно! — вскрикнула лиори и отчаянно замотала головой, отгоняя воспоминания.
Она порывисто развернулась и обвела комнату шальным взглядом. Кровь бились в висках, ярость требовала выхода. Альвия приблизилась к столу и вытащила меч из ножен. После размахнулась и рубанула по стулу. Заговоренная сталь срезала спинку, словно она была из бумаги. Перворожденная оскалилась, и по покоям понесся вихрь, уничтожавший всё, что подвернулось под руку. Прислужницы притихли, не смея сунуться под руку взбешенной госпоже. Такой им видеть лиори еще не доводилось. Литы замерли за дверями, чутко улавливая грохот, доносившийся из покоев, но и они не осмелились заглянуть. Приказы Перворожденной не подлежали сомнению.