Это последнее, что видел и слышал Серёжик. При словах «пусть поживёт» у него закружилась голова, после «ладно» вдруг зашумело в ушах, а от обычных слов прощания он потерял сознание!
Очнулся ёжик лишь утром. И не сразу понял, где находится. Он висел в каком-то тесном гамаке, под потолком. И куда ни глянь, всюду были такие же. На полу стояли кружевные диваны, стулья и столы. Даже полки на стенах, даже рамки картин были сплетены из каких-то нитей. Серёжик пригляделся. Да это же липкая паутина!!!
И тут он все вспомнил! И захотел бежать! Потому что Гэйдла можно найти каким-нибудь другим способом! А жить с тем чудищем, какого он видел вчера, не-воз-мож-но!
Серёжик попытался выбраться из гамака, но ещё больше запутался в нитках. Сразу вспомнилась сказка про Муху-Цокотуху. Только там Муху спас Комар, а кто спасет Серёжика?!
Тут скрипнула дверь, и в неё вполз Паук Паукович. Да не один!!! За ним тесной толпой лезли другие пауки: кто поменьше, кто побольше. Были среди них и паучихи с нарядными бантиками.
Все они забрались на диваны и принялись разглядывать Серёжика. Их многочисленные глаза: карие, чёрные, голубые — смотрели с любопытством.
— Проснулся, однако? — заметил Паук Паукович.
Серёжик кивнул. Он не мог вымолвить ни словечка от ужаса. У него опять закружилась голова, а лапки стали такими холодными, будто он только что босиком пробежался по снегу.
— Что-то тихо он поблагодарил за ночлег! — сердито зашипел самый маленький паучок, весь седой, с дряблыми обвислыми щеками. — Или я не расслышал?
— Он молчит со вчерашнего вечера… — пояснил Паук Паукович. — Наверное, немой.
— А давайте его ущипнём! — весело предложили пауки помоложе. — Или укусим!
Тут к Серёжику вернулся дар речи.
— Не нужно! Не нужно! — поспешно проговорил он. — Благодарю Вас за мягкую постель, тёплый дом и крепкую крышу!
Эту красивую фразу он слышал по телевизору.
Хозяева довольно закивали.
— Однако, пора завтракать, — сказал Паук Паукович и пополз к круглому плетёному столу.
Там он сел на самый высокий стул, а все остальные пауки расселись на стулья поменьше. Расселись, не свесив ноги, а поджав их под себя, и сразу стали в тысячу раз отвратительнее!
Только паучихи не садились. Они торопливо принялись доставать кувшины, миски и чашки.
Вся посуда у пауков тоже была из паутины. Серёжику показалось странным, что из неё ничего не выливается и не высыпается. Ему даже захотелось потрогать все эти миски, чашки и блюдца.
Как будто услышав его мысли, Паук Паукович пригласил Серёжика к столу:
— Садись.
Серёжик испуганно отказался:
— Не хочу!
Тогда маленький дряхлый паучок вскочил и завопил, потрясая сразу всеми лапами:
— Да это верх невежества! Давайте его съедим! Такую невоспитанную колючку я вижу впервые в жизни!
Серёжик зажмурился от страха, но тут же вспомнил ещё одну хорошую фразу из какого-то кино:
— Прошу прощения, гостеприимные хозяева! Я не голоден!
От страха чего только не вспомнишь!
Дряхлый паучок вытер платочком слезы умиления, выступившие сразу на всех его мутных глазках. Но Паук Паукович нахмурился:
— Невежливо висеть в постели, когда другие сидят за столом. Мы ждём.
Действительно, пауки не притрагивались к тарелкам.
Серёжик изо всех сил забарахтался в паутине, разорвал её иголками и рухнул вниз, прямо на кружевной диван. Тот оглушительно треснул. Посередине зияла огромная дыра.
Пауки дружно охнули.
— Да что ж это такое! Я лично съем его! — возмутился старый паучок. — Этот диван вязала ещё моя бабушка!
— И я съем! — пискнул кто-то из-за угла.
— И мне оставьте! — прошипели рядом.
— Простим, однако,– успокоил всех Паук Паукович — Что вы заладили: съедим, съедим! Он нечаянно.
И тут Серёжик почувствовал такую горячую благодарность к этому пауку, что почти полюбил его.
Только бы ещё чего не испортить…
С опаской ёжик подошёл к столу, и присел на край кружевного стула. Тот был очень плотным. Конечно, если бы Серёжик вдруг начал подпрыгивать, то и его бы порвал. Но ёжик сидел смирно.
Пауки перестали обращать на него внимание и принялись за еду. Всё, что лежало на тарелках: картошку, салат, мясо — они хватали всеми лапами одновременно. Это было не очень приятное зрелище. Серёжик сидел, нагнув голову, и разглядывал полы. Они были обычные, земляные. Кое-где пробивалась трава. Серёжик вспомнил густой травяной ковер у себя дома и тут же пощупал ключ. Он был на месте.
— Однако, что за телеграмму ты хочешь послать? — вдруг спросил Паук Паукович. — Долго плести?
Оказывается, завтрак уже закончился, паучихи убрали посуду.
— Гэйдлу, — торопливо пояснил Серёжик. — Чтобы прилетел.
— А зачем?
Серёжик смутился.
— Ну… Мне нужно узнать: что на свете самое главное?
— И только? — расхохотались пауки. — Самое главное — умение прясть паутину! Это знают все звери, птицы и рыбы!
— Ну да … — осторожно согласился Серёжик. — Но мне ещё нужно спросить, где живёт Дракон Ноэль Восемнадцатый, Великий и Прекрасный, Могущественный и Великолепный.
— Прекрасный!!! Великолепный!!! — захихикал старенький паучок. — Скажешь тоже… Видал я Ноэля Семнадцатого, когда был маленьким. О, это самое безобразное, самое ужасное существо, которое я встречал!
— Ужасней лягушки? — дружно спросили молодые пауки.
— Во много-много раз ужаснее! Из ноздрей валит огненный пар, изо рта — зловонное дыхание! Глаза косые, зубы кривые. Шкура железная лязгает с таким громом, что глохнешь на неделю. На лапах когти, как сабли, длинные да острые. Из ушей вонючая слизь льется, куда капнет — там всё чернеет. Фу!!! И вспоминать не хочу! И это Семнадцатый! А Восемнадцатый ещё страшнее!
Серёжик слушал, раскрыв рот. К такому чудищу он пойдёт?! Да ещё когда с листьев облетят деревья?!
У него даже мелькнула трусливая мысль, что телеграмму посылать не нужно.
Но пауки уже открыли кладовку и достали прялки. Закружилось, запело веретено, десятки паучьих лап принялись тянуть невидимые нити. Только Серёжик, как ни старался, не мог их разглядеть.
Вдруг молодой паук, который проворнее всех перебирал лапами, воскликнул:
— У меня «Б» готова! — и протянул Пауку Пауковичу свою тонкую лапу, всю в колючих шерстинках. Совершенно пустую.
— Опять ты, Пук, поторопился. — сказал Паук Паукович. — Разве это буква «Б»? Палочка внизу, а кругляшок вверху. Всё перепутал. Это какая-то «В» недоделанная.
Пук покраснел и предложил виновато:
— Давайте я из неё «В» доплету.
Серёжик хлопал глазами. Дурачатся, что ли? Ничего ж не видно!
Паук Паукович протянул ему большущую лупу.
— Полюбуйся.
Серёжик посмотрел сквозь неё и разглядел хорошенькую кружевную букву, всю в серебристых завитушках. Конечно, Пук сплёл её неправильно, но работа была так тонка и прекрасна, что Серёжик засмеялся от радости.
— Красота! — прошептал он восхищенно.
И тут пауки заулыбались. Да-да! Оказалось, что они умеют это делать! А шире всех улыбался счастливый Пук.
И в ту же секунду случилось чудо! Серёжик перестал замечать их длинные лапы, нечёсанную шерсть, белёсые выпуклые глаза. Конечно, он все это видел по-прежнему, но страх куда-то улетучился.
— А можно мне попробовать? — спросил он смело.
— Садись к Пуку, — кивнул Паук Паукович.
Пук, гордый и радостный, подвинулся и стал показывать, как крутить прялку, как водить веретено, как делать мелкие кудряшки.
Конечно, нитка, что получалась у Серёжика, была толстой, но Пук сказал, что такие нитки тоже нужны. Например, чтобы делать мебель. Вместе они быстро залатали дыру на диване, а потом принялись чинить гамак.
Эх, как здорово делать что-то своими лапами! Серёжик решил, что когда найдет маму, то обязательно уговорит её купить прялку. И тогда, тогда, тогда… О, тогда он сплетёт маме кресло-качалку! Сам!