Тяжеловато идут, но больше половины уже одолели. Теперь надо поддержать десант артиллерийским огнем, они входят в зону действия легкого оружия обороняющих пляж.
– Разобрать цели слева направо, товсь, пли!
Хорошо, хоть Белин успел заткнуть мизинцами слуховые проходы и открыть рот – десять пушек левого борта грохнули так, что он почувствовал всем телом сильную ударную волну.
– Хорошо пошло, – старший канонир с удовлетворением цокнул языком. – Перезаря…
Раздался свист и взрыв на верхней палубе, такой, что железо палубы прогнулось и сверху посыпались обломки деревянного шпангоута, бревнами калеча возившихся у пушек канониров. Белин не удержался на ногах и упал на пол. Опираясь на пушку, он машинально глянул в порт и обомлел – шлюпки с десантом взрывались одна за другой, две, вот еще две… Что это вообще такое? Снова взрыв на палубе, страшный грохот и треск обшивки.
– Похоже, упала мачта, – ошеломленный старший канонир оперся на внутренний борт. Чем они нас так?
– Не знаю, – Белин покачал головой. Еще бы спросил как в старом гномском анекдоте «А нас-то за что?». – Я вниз, в машинное.
Белин проскочил вниз через опущенный подъемник крюйт-камеры, там дверь, через которую можно было попасть в машинное отделение. Так, скорее, мимо стеллажей с пороховыми картузами – неуютно возле них находиться, однако, хотя и понятно, что если рванут, не то, что от стоящего рядом, от корабля ничего не останется. Хотя стоп! Белин начал вращать рычаг подъемника, поднимая платформу вверх. Еле успел – взрыв, и по не до конца поднятой платформе что-то ударило, вниз через щели посыпались щепки. Ну теперь окончательно дожать ворот… Все. Готово.
Белин отдраил дверь в машинное отделение и бегом бросился к переговорной трубе между моторами. Хорошо, что чуть-чуть не успел, очередной взрыв и труба изрыгнула видимый столб едкого дыма и щепок.
– Мостик, вызываю капитана! – Белин орал во всю мощь своей глотки в трубу. Та так и продолжала молчать.
Что с капитаном? Убит, ранен, не может ответить? В любом случае надо выводить корабль из-под обстрела, иначе сгинут все. Ладно, начинаем действовать сами. Перекидываем ремни на редукторах на самый малый и запускаем моторы…
Брраааах! Белина немилосердно бросило на фальшпол моторного отделения и приложило спиной и головой о станину правого мотора. В левом борту зияла приличных размеров дыра с вогнутыми неровными рваными краями, через которую было видно искореженные и погнутые плицы левого колеса, большая часть из них была вырвана с корнем, а кожух вообще оторвало. Каким-то чудом взрыв и осколки не задели Белина, наверное, задержала железная обшивка борта. Твою же за ногу! На одном колесе далеко не уйти, да и управлять кораблем тоже почти невозможно. Белин рванул рукоять редуктора на «полный ход» и побежал на корму, в рулевое, вставить тяжелый железный дрын аварийного румпеля в гнездо. Теперь руль придется поворачивать вручную и по наитию, следуя хорошо развитому пространственному воображению чтобы уйти в сторону открытого моря, а то корабль из-за одного колеса начал циркуляцию, вот, уже повернулся правым бортом к гавани.
На орудийной палубе грохнули оставшиеся пушки правого борта. Да какого черта порох переводить, лучше бы здесь помогали! Вроде выравнивается, но придется так лавировать… Уходим.
И тут грохнуло прямо над головой Белина. И опять чудо – не задело, хотя над головой появилась нехилая дыра и корабль стал хуже слушаться руля, похоже, задето либо перо, либо погнуло баллер, все одно плохо. Но уходим же, уходим.
Грумх, – звук падения чего-то тяжелого вызвал очередное сотрясение корабля. Еще что ли одна мачта упала? Совсем плохо. Но сейчас не об этом думать надо, главное рыская увести корабль как можно дальше в открытое море, подальше от этого неожиданно зубастого города.
Белин вращал тяжелый румпель, чувствуя, когда корабль пытался повернуть в неуправляемый занос. Ну сколько уже там можно одному тягать это железное бревно, в глазах уже темнеет. Жаль, никаких часов нет, корабельная клепсидра стоит наверху, в рубке. При такой работе чувство времени совершенно теряется, кажется, что прошел час, а на самом деле минут десять – адреналиновое замедление времени, однако.
В коридоре рулевого отделения послышались тяжелые шаги по фальшполу, перемежаемые отборным матом, и в дверь вошел старший комендор.
– Все, стоп машина! – весь в пороховой копоти, с окровавленной головой и разодранной форменке комендор замахал руками. – Ты так нас всех убъешь!