Человек подошёл на десяток метров, вытянул вперёд обе руки ладонями вверх, показывая – они пусты. Потом медленно повернулся, чтобы Борис видел – ни копья, ни меча нет, потом кивнул в знак приветствия. Борис ладони показал, но поворачиваться спиной к незнакомцу не стал, кивнул. Он – хозяин положения, пусть пришелец, если ему не нравится, уходит. Потом подумал – лучше пусть останется, надо его разговорить, если получится наладить контакт. Кто такие? Как сюда, на полигон, попали? Почему оружие древнее, убогое? Да много ещё вопросов.
Сделали по паре шагов навстречу. Нехорошо перекрикиваться, а ещё Борис хотел посмотреть в глаза переговорщику. Не обмануть ли хочет? Переговорщик правую ладонь к сердцу приложил, сказал.
– Рифат.
То ли приветствие, то ли имя. Борис сделал так же. Ладонь приложил, назвал себя. Переговорщик заговорил на славянском наречии. Славянском, потому что многие слова понятны, если медленно говорит. Это как русскому слушать разговор сербский или болгарский. Родственно, но не как украинский или белорусский.
– Это наша земля, зачем ты здесь? – спросил переговорщик.
– Нет, эти земли принадлежат моей стране, и я – её воин.
Переговорщик удивился.
– Как называется твоя страна?
– Россия.
– Никто в моём племени не слышал такой. Поверь – мы живём здесь много лун.
– Так и я не слышал о вас, и что из того? Мой командир отдал мне приказ – я исполняю.
– Зачем ты убил людей Красного воина?
– Мне всё равно, чьи они люди, они напали первые. И я убью всех, если они приблизятся.
– Они на своей земле.
– И я тоже. Я исполняю приказ. Велико ли твоё племя?
– О да, одних воинов в три раза больше, чем ты видел.
Борис едва не засмеялся. Даже если мужчин три сотни, женщин и детей, стариков вдвое-втрое больше, так это численность одного села. Разве это сила? Переговорщик увидел по глазам Бориса, что он вовсе не впечатлён.
– А велик ли твой род?
– Сто сорок миллионов. А в армии – миллион. Ты представляешь, сколько это?
– Нет, я не волхв. Я – начальник над воинами, моё дело – беречь границы от пришельцев. Ты чужак и должен уйти.
– Ты мне приказываешь? – удивился Борис.
– Только прошу. Ты силён, но ты один. Ты должен спать и есть.
Тонкий намёк, Борис об этом уже думал. Этот Рифат хочет сказать, что рано или поздно Борис уснёт и его убьют, если он не уйдёт с их земли.
– У тебя не получится, Рифат. Как только кто-нибудь сделает шаг в мою сторону, потеряет жизнь. Предай своих мёртвых земле, я не буду мешать.
Рифат от удивления широко раскрыл глаза.
– Предать земле? Я не ослышался? Так ты из племени зерноедов?
– Ты ошибаешься.
Какой-то разговор получался неконкретный, на взаимных обвинениях построен. Борис решил поближе и конкретнее.
– Скажи, Рифат, какой сейчас год?
Начальник воинов улыбнулся. Кто же не знает?
– Семь тысяч третий четвёртого царства.
Если бы не кровавая реальность, Борис решил бы, что Рифат сошёл с ума или обкурился какой-нибудь дряни.
– Страна какая?
– Сколь странны твои вопросы! Ты говоришь, как чужеземец. Эти земли принадлежат трём волхвам, а страна – Килиана.
Хм, никогда не слышал о такой. Причём Рифат говорит на полном серьёзе. Выходит – эти всадники самые настоящие туземцы. И с их точки зрения, Борис с его броневиком вторглись на их земли и подлежат уничтожению. Бред какой-то!
– Я свяжусь со своим командиром. Если он разрешит, я уеду. Ответ получишь завтра утром. Если твои воины нападут под покровом ночи, я уничтожу всё живое.
– Мои воины не нападут, даю слово.
Рифат ушёл. Его воины в лагере стали собирать ветки, даже пошли в лес, срубили несколько брёвен и притащили их лошадьми. На брёвна уложили своих погибших, подожгли. Костёр получился огромный, пламя высотой с трёхэтажный дом. Вскоре запахло горелым мясом, тряпьём. Запах сильный, жуткий. Вокруг костра, на котором сгорали соплеменники, воины устроили страшную пляску, топали ногами, грозили кулаками. Похоже – проклинали Бориса и клялись отомстить. М‐да, вот это попал! Поутру надо убираться отсюда. Никакой стрельбы на полигоне не слышно, а творится непонятное. Пусть он нарушит приказ, пусть его накажут, но завтра утром он уедет отсюда. Слышал ещё до армии от кого-то, что есть гиблые места, как правило, у болот, где выходит болотный газ. Надышится им путник, и мерещится чертовщина. Не его ли это случай? Но, судя по карте, река поблизости есть и мелкие речки, но болот нет.