Противопоставить немецкому газу майору было нечего. Если люди не очухаются от зелья, то можно вынести в лучшем случае половину. Остальных придётся бросить. Да и не больно по топи носилки вдвоем потащишь, быстрее сам сгинешь вместе с носилками. До лесного острова с километр по болоту. Там можно обсушиться. Но если на тот остров немцы сбросят несколько бомб, то все там и останутся. Солдат пригнали много, проложат гать и к вечеру всех возьмут. Да и с той стороны болота уже возможно сидят в засаде. По тропе разведка на ту сторону прошла бы за час. С ранеными майор рассчитывал переправиться за полтора.
Было у Потанина восемь снайперов, имевших три винтовки с оптикой, остальные стреляли из обычной трёхлинейки, могли на какое-то время задержать обычных вояк, но против двух десятков снайперов противника даже не смешно. После пары выстрелов нашпигуют всех пулями.
Через час от наблюдателя прошёл доклад, что заметили немца с огромным снайперским прицелом на винтовке. За спиной нёс здоровенный ранец, затянутый в белёный брезент. По размеру не меньше чем рация. Затем прошёл доклад, что немцы установили треногу с огромным прицелом. С фиолетовой оптикой. Что это было Потанин не знал.
«А может на нас как на живца людей Ветрова ловят?», — мелькнула мимолётная мысль. «Интересно, чего немцы ждут?»
Немцы ждали нужного направления ветра. Баллоны с газом уже подвезли и расположили. Осталось только открыть кран.
Потихоньку темнело. В блиндаже старшина вскипятил чаю с сахаром и напоил по очереди всех горячим, дал перекусить хлеба и сала. Мороз к ночи чуть отпустил, но небо не радовало — звёздное. Будет лётная погода. Уснувших партизан перетаскали на подстилку из лапника и периодически ворочали, растирая ноги и руки. Разожгли несколько нодий из древесных стволов. Майор боялся, что спящие неподвижно люди получат обморожение. Хорошо, что никто не успел залезть в болотную воду, иначе бы уже половина была с отмороженными ногами.
У немцев тоже развели костры, тянуло дымом, хотя отблесков огня не видно. Газ у болота никуда не рассеялся. Ветра не было, тишь установилась полная. Облако лишь осело до полутора метров. Майор помнил, чему его учили: в холодную погоду отравляющие вещества развеиваются дольше и могут сохранять свойства до двух недель.
Потанина охватила лютая тоска. Единственное, что он мог сейчас предпринять: бросить оставшихся партизан на немцев. О победе речь не шла, да и прорваться они бы вряд ли смогли. Единственное взяли бы побольше вражеских жизней. Немецкие снайпера ночью не больно настреляют подранков, а они покрошат сколько смогут. Но сорок пять человек попадёт в плен однозначно, сонные и раненые. Добивать их он команду не даст, да и не пойдут на это красноармейцы.
— Командир, на нас смотрят, — предупреждающе бросила в амулет лесная Кинаэль.
Тураэль резко прибавила скорости, проскакивая лес и поворачивая на запад.
— Ганс, идут на тебя, высота тридцать, — довёл наблюдатель.
— Командир в нас целятся! — доложила амазонка.
Все услышали выстрел, увидели вспышку, пуля просвистела в трёх метрах. Всем было ясно, что немцы их обнаружили.
— Герберт выстрелил со ста семидесяти метров, целился в первый силуэт, но не попал, — доложил Ганс Шутке, выполняющий при снайпере должность телефониста. — В аппарате сидит шесть фигур. Рассмотреть не получается.
Тураэль резко сбросила высоту и развернувшись, спряталась между ёлок. Партизан заметили все. Примерно сотня, на пятачке пятьсот на пятьсот метров, прижаты к болоту. Почему не ушли через топи — непонятно. Половина лежала в ста метрах от болота неподвижно. Боя как такового не было. Немцы не наступали, партизаны тоже.
— Потанин в пятидесяти метрах левее, я его засекла, — доложила глазастая Жилиэль.
— Приземляемся, — приняла решение Тураэль и ловко притёрла арилёт к дереву. — Все наружу, организовать охрану, невидимость не снимать, держаться ближе к деревьям. Мы с Мариясан идем к Потанину.
Подошли почти вплотную и магичка сняла невидимость.
— Доброй ночи, Иван Петрович, — поздоровалась она, обрадовавшись, что майор жив.
Майор вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса и уставился на девушку, появившуюся из темноты.
— Рад тебя видеть, Мария! А ночь, к сожалению, не добрая. И хорошо бы дожить до рассвета.
— Я поняла так, что немцы вас обложили, а вы по какой-то причине не ушли через болото, как планировали.
— Они применили какой-то сонный газ, сбросив бомбы. Сорок пять человек легло перед тропой. Я теперь не могу сдвинуться ни туда, ни сюда, тащить неподвижных людей некому, идти в атаку тоже не могу, придётся тогда бросить их здесь. Они все попадут в плен. Немцы нас не убивают, а стараются только ранить, семь человек из заслона уже попали им в руки. Подозреваю, что хотят получить сведения о Ветрове. Мы ждем пока рассеется газ перед тропой, они ждут, наверное, пока в нашу сторону подует ветер, чтобы угостить нас ещё одной порцией.