– Конечно, Азат. Вы хотели по поводу какого-то предмета поговорить?
– Да.
– Ну, ладно, подходите в Д-406.
Через несколько минут в комнату заскакивает рослый, крупного телосложения «студень» с рыжими, как у героя известного мультфильма, волосами, держа под мышкой кожаную папку светло-коричневого цвета.
– Здравствуйте, Игорь Владиславович!
– Здравствуйте, Азат. Вы какой предмет имели в виду?
– Я посчёт математики. Не за себя, а за своего друга. Ему даже допуск не ставят.
«Так!… Гипотеза вновь косвенно подтверждается. Остались ли еще в наше время “быдловизации всей страны” достаточно интеллигентные парнишки, не имеющие как минимум латентной гомосексуальности? И ещё почему, интересно, сейчас все те, кто намного моложе меня (а мне тридцать четыре), – вместо “насчёт” говорят “посчёт”?»
– Математика? А кто именно ее ведет?
– Азбаров.
– Гм-м… Впервые о нем слышу.
– Такой лет пятидесяти, с темными волосами, серьезный все время ходит, – дает мало о чём говорящую характеристику загадочному Азбарову мой бывший студент.
– Понятно, – улыбаюсь я, – но мне все равно как-то проблематично браться за ваш заказ, Азат. – Я ведь его совсем не знаю.
– Но вы же и тогда, когда вели у нас, брались за заказы посчёт тех, кого не знали, – резонно возражает мне Салахов.
– Да, но тогда были наши, факультетские кафедры. А тут математика: это сложно. Ну, ладно – давайте посмотрим. Получится – получится, не получится – значит, нет.
– Конечно! – вспыхивает багрянцем юный «голубь» – то ли исключительно от радости, что сможет помочь своему другу, то ли, плюс к этому, от неостывших чувств ко мне.
– Сколько у него? – спрашиваю я.
– Нисколько! – выпаливает рыжий-честный-влюбленный.
– Как это? Чтобы на «вышке» – и нисколько? А откуда же у некоторых доцентш там «БМВ» нестарой модели?
– У их потока он ни от кого не взял. И вообще о нем ничего такого не слышно.
– М-да… – (Чувствуется, что дело будет трудным.) – От вас тогда, дорогой вы мой, требуется вот что… – я чуть сдвигаю на столе, чтобы удобнее было писать, неубранный после Синельниковой лист бумаги, и вывожу «3000».
– Хорошо! У меня все с собой, Игорь Владиславович. Минуту!…
…Пока он копошится в своей кожаной папке, моя рука автоматически добавляет порцию «клубов дыма» на поверхности бумаги.
– Вот, возьмите, пожалуйста! – Салахов протягивает мне три свежие, как только что из Центробанка, зеленые купюры.
– Да, порядок, – так же быстро, но не без изящества, как и в случае с Синельниковой, прячу я деньги в глубине внутреннего кармана. – Как у него фамилия, у вашего друга?
– Авхадеев. Арслан.
– А группа?
– ДПМ-3-04.
– У вас теперь билайновский номер, Азат? Раньше вроде «Волинком» был, как и у меня.
– Да! С друзьями по нему удобнее общаться, – поясняет он, и на его лице снова появляется румянец.
– Ну, ладно, хорошо. Когда он бывает в университете, этот Азбаров?
– По вторникам всегда бывает с десяти до часа. Вроде и сегодня у него что-то есть, но я точно не в курсе.
– Отлично. Я тогда схожу сегодня. Если что-то будет – перезвоню или пошлю эсэмэс.
– Ага! Буду на связи. И еще, Игорь Владиславович… – Салахов мнется с ноги на ногу. Стесняется, однако!…
– Что, Азат? – почти ласково осведомляюсь я.
«Что же ты еще хочешь спросить, милый? Уж не пригласить ли меня куда-нибудь?»
– Есть еще один мой друг. Ему тоже нужен зачет по математике. У Калимуллина.
«Бог ты мой! Ну, прямо служили три товарища! Точнее, учились».
– Калимуллина я тоже не знаю, Азат, – говорю, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Какой он из себя?
– Старик уже совсем, лет семьдесят точно есть, маленького роста, ходит еле-еле – семенит, можно сказать.
«Ух, какое слово-то ты ввернул, приятель! Сразу видно, начитанный. Ты его, это слово, вставил потому, что вообще литературную лексику хорошо знаешь, или потому, что оно у тебя с понятием «мужское семя» ассоциируется?»
– Ну, теперь придется записать. Двоих могу и забыть… – Я достаю из сумки блокнот с видом Парижа и прикрепленной к нему ручкой «Chateau de Puilaurens». Ручка – трофей индивидуального тура в район Южной Франции, где, как орлиные гнезда, разбросаны по Пиренеям катарские замки (почти все, кому говоришь о них, считают своим долгом схохмить – «Татарские?»). – Фамилию и номер группы его скажите, Азат.
– Таганов Антон, ТСП-2-05.
Довольно небрежно – не потому, что понтуюсь, а потому, что всегда пишу, как зверь лапой – чиркаю фамилии и группы двух друзей-партнеров моего бывшего студента вместе с фамилиями их преподавателей. В принципе я все подобные вещи запоминаю, но мало ли что? Случись, не дай Бог, какая-нибудь стрессовая ситуация, и тогда любая не самая важная информация вполне может вылететь из головы, а похожих названий групп и фамилий у нас (и не только у нас) в универе выше крыши.