- Карваль был вооружен, – сорвалось у меня с языка. – Он вдруг выстрелил в Штанцлера, а потом сказал мне…
- Хватит!
Несмотря на смуглый цвет кожи, Робер побледнел от ярости. Злость застыла и в его темных глазах, а я молча смотрел на мужчину, не зная, как еще оправдаться. Ползать перед ним на коленях и умолять пощадить я точно не собирался, но, может, он не станет судить строго? Приведший меня южанин отошел в сторону, поэтому слышал только обрывки нашего разговора, но от этого легче не становилось.
- Ты мне больше не веришь? – осторожно спросил я. – Ты не веришь в то, что Алва – истинный Ракан? Спроси Дэвида Рокслея – он видел знамение в небе, после победы в Варасте…
- Дикон, твой отец никогда не врал. А ты любишь сочинять. Катарина клялась мне на Эсператии, что не была в вечер отравления в кабинете Штанцлера, а девица Дрюс-Карлион подтвердила. Ты отравил своего эра в его особняке, а потом осудил его.
- Нет, – я покачал головой. – Все не так было. Но я не хочу с тобой спорить и Алва будет сидеть на троне.
- Ты заврался.
- Я клянусь! – крикнул я с отчаянием.
- Слишком много пустых клятв, Дикон.
- Ну что же, – я прерывисто вздохнул, чувствуя, как легкие начинают пошаливать, – я не думал, что ты так легко поведешься на ложь женщины легкого поведения.
- Я не знаю, кому верить. Прости, если сужу предвзято, – кажется, Робера отпустил приступ гнева. Он провел ладонями по лицу. – Нам сейчас не до возведения Алвы на трон. То есть, вернуть в столицу его необходимо, но…
- Ракан! – повторил я громко.
- Я слышу и понимаю твое желание искупить вину. Поэтому не уничтожил отречение от трона в пользу Рокэ… это единственное, чем я могу отблагодарить Рокэ Алву, – глухо добавил Робер. – Но ты был не прав. Неужели нельзя было обратиться ко мне?
- Ты был слишком занят, а я давно решил взять все в свои руки и доверять только Скалам.
Эпинэ покачал головой; его вновь потемневшее от горя лицо выражало тоску и печаль по тем, кого он потерял. Среди них и Карваль, и его семья, и Мэллит, в которую он однажды влюбился, но она, к счастью, жива. Надо будет попросить его, чтобы позаботился о Мелании Окделл…
- Да, Дикон... – Робер немного помолчал. – Ты меня разочаровал.
И тут я понял, что за всем этим прямо-таки просится кансильерское “сын мой”. Хорошо, что Робер этого всё-таки не добавил. Моя бедная потрепанная психика не выдержит после “мальчик мой” еще и это. Клянусь, если он это сказал, я кинулся бы к нему с восклицанием: “Как?! Когда? Ведь ты был так молод!” Ибо сил моих больше нет.
- Единственное, во что я верю, это в твое желание посадить Рокэ Алву на трон. Остальное я сделаю сам, а ты уедешь отсюда, – произнес Эпинэ, помолчав еще. – Сержант Дювье поможет тебе добраться.
- Добраться? Куда?
- Он знает. Тератье, снимите цепь с герцога Окделла.
- Тогда пусть пишет расписку, что не убьет меня на месте назначения, – вздохнул я, обреченно махнув рукой, уже будучи освобожденным.
Дювье не был доволен тем, что ему поручили сопровождать “кабанчика”, однако с начальством не поспоришь. Мне же и подавно спорить не хотелось, хотя тревога нарастала и сердце сжималась от какого-то неясного предчувствия. Избавиться от них не получалось, как бы я не старался. Когда ко мне подвели какую-то гнедую лошадь, я молча забрался на нее и неохотно попрощался с Робером. Все, к чему я стремился, пошло прахом, а меня снова отсылают куда-то.
- Ты можешь вернуться после Излома, Ричард, – уже не Дикон! – когда все успокоится.
- Ага. Позаботься о Мелании.
- Разумеется.
Едва мы с молчаливым Дювье переехали реку, на меня снова кто-то начал смотреть. Какая-то местная мистическая тварь, поскольку больше некому. Говорить нам с чесночникам было вовсе не о чем, только иногда он указывал мне, нужно ли сворачивать, и куда. Кажется, убивать он меня не собирается, хоть ему и очень хочется. Однако – приказ Робера – есть приказ, против него не пойдешь. Остановившись в конце концов возле одной из таверн в Роксли, он развернулся
- Я выполнил приказ монсеньора оставить вас в живых, но дальше не поеду.
- Как скажете, – откликнулся я невесело, слезая с лошади.
Небо становилось из серого черным, вечерело и холодало. Передернув плечами, я пошарил по карманам колета – там звякнула горсть золота. Чесночники не ограбили меня, что странно, но это сейчас меня и спасет. Сегодня придется переночевать в этой таверне, а что делать дальше, я попросту не знал. Моя судьба таилась где-то там, за зловеще темнеющими вдали холмами.
====== Глава 98. Как страшны призраки прошлого ======
Теперь я мог считать себя абсолютно свободным и спокойным. Здесь, в северных краях, что ближе к разрушенному Надору, мне не угрожало ничто. Ни пули карвалевских выродков, ни яд в вине, ни даже дворцовые интриги. Вышвырнутый Робером Эпинэ подальше от столицы, в самую глушь, я был предоставлен самому себе. Можно было направить лошадь туда, где возможно сейчас находится настоящий король, но я понятия не имел, где его искать. Они с Марселем покинули Ноху еще до гибели Альдо, поэтому мои руки были связаны еще и этим обстоятельством.
Дорога до Надора завалена, по ней не проехать, если речь идет о надорском тракте, однако оставался свободный путь через Роксли. Не сказать, что мне очень хотелось туда возвращаться – каков смысл? Увидеть последствия стихийного бедствия, в котором сам же и виноват? Забавный вариант, но он как раз для меня. Может, удастся наладить контакт с камнями – они мне и объяснят, что надо делать, дабы предотвратить дальнейшие землетрясения… Но даже эта благая мысль меня не успокаивала и покидать уютную комнату в таверне совсем не хотелось. Тело настойчиво требовало отдыха после всех передряг, в которых меня угораздило побывать в последние месяцы.
- Монсеньор, – игриво улыбнулась русоволосая дочь трактирщика, когда я сообщил о своем желании покинуть это жилище, – оставайтесь. Туда, куда вы хотите поехать, опасно, особенно возле оврагов…
- Это мои родовые земли, мне нужно побывать там. Ничего не поделаешь, – отозвался я, пожав плечами. – Да и деньги счет любят.
- Действительно, монсеньор, – подключился и сам трактирщик к уговорам. – Останьтесь, потому что время нынче неспокойное.
- Знаю. Поэтому и не останусь.
В бедноватой таверне я прожил чуть меньше недели, денег много не потратил, но прекрасно понимал, что не могу надолго здесь застревать. Мое место – в Надоре. Нужно устранить последствия бедствий, вернуть в провинцию людей, нанять каменщиков, словом исправить все, что натворил. Если же мне еще каким-то чудом удастся найти Рокэ – будет и вовсе прекрасно. Планов я надумал много, а вот как это все в кратчайшие сроки исполнить – кто бы подсказал…
Ранним весенним утром я позавтракал, сел на оседланную лошадь, имя которой еще не придумал, и поехал медленно в сторону Надора. И опять на меня стал внаглую пялиться кто-то посторонний, хотя вокруг не было ни единого человека. Когда уже эти милые глазки оставят меня в покое?! Прикусив щеку изнутри, чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущей тревоги, я продолжил свой путь. Повсюду тишина, ветерок и приближающиеся темные холмы Надора. Последнее меня немного пугало, однако не стоило прерывать начатый путь
- И если шило воткнуто в сиденье, – напевал я, надеясь побороть нарастающее беспокойство, – и колется, куда бы ты ни сел… То помни, мой дружок, что приключений всегда бывает больше, чем хотел…
Отличная песня, просто про меня. Надо было внимать предсказаниям, что навещали Арамона и та женщина, капитан Гастаки. Я, кстати, не подозревал, что в Кэртиане есть такие воинственные женщины, ну и ладно. Какая мне разница, меня должно волновать совершенно другое.
Усталость настигла меня только вечером, когда начало темнеть, а может быть, просто запоздало ее почувствовал. Но, кажется, невидимый обладатель внимательных глаз, глядящих на меня, решил пойти отдыхать, и то хорошо. Расслабившись, разрешил лошадке идти медленнее, а потом, поняв, что в ночи рискую заблудиться, заехал в ближайшую деревню. Надеялся, что там есть люди, пища и вино. Ага, щас. Людей там как раз и не было, беженцы покинули дома, боясь новых обвалов скал. Некоторые даже оставили свои пожитки. Еды не было, только смятые постели, брошенные на пол тряпки, еще какой-то хлам… Пожалев, что не догадался взять в таверне чего-нибудь съедобного в дорогу, я завалился спать на жесткую постель. Раздеваться не стал – одеяла здесь не имелось, видно все-таки прихватили с собой или украли мародеры. Если, конечно, в этих глухих и злых местах таковые имеются.