- Ты сама пришла ко мне, красотка, - хриплым задыхающимся голосом проговорил фесмофет, - и я тебя не выпущу!
Елену передернуло от звука его голоса и отвратительного слова «красотка», которое всегда вызывало у нее ужасные воспоминания. Она схватила со стола светильник, единственное свое оружие. – Не подходи! –выкрикнула она, чувствуя, как разгорающийся гнев прогоняет страх. – Я сожгу тебя!
Она понимала, что эта угроза вряд ли остановит насильника, и он, действительно, только усмехнулся – сопротивление жертвы возбуждало его. Но в это мгновение темное пространство за окном наполнилось диким шумом и криками людей, конским ржанием, звоном мечей.
- Господин! Господин! – страшно кричали рабы Геронта, но их крики покрыл мощный голос: - Где ты, Геронт? Я убью тебя!
- Перикл! – мысленно ахнула Елена, и это имя сорвалось с ее губ безумным криком: - Перикл! Я здесь! На помощь!
В ту же минуту от страшного удара лопнула деревянная решетка на окне, и в комнату, освещенную огнем бешено мечущегося светильника, ворвался Перикл. В полном боевом вооружении, только без шлема, с обмотанной плащом левой рукой и коротким мечом в правой, с прилипшими ко лбу влажными кудрями, он возник, как грозный призрак Ахилла, мстящего за смерть Патрокла. Секунда, и Елена оказалась в углу, прикрытая мощной спиной. И тут же Перикл бросился на своего врага.
Геронт оказался безоружным, но ненависть и ярость не дали ему отступить. Тяжелый дубовый табурет полетел в нападавшего Перикла. Тот увернулся. Табурет рухнул на стол, разбил его на куски и погасил светильник. Комната погрузилась во тьму. Испугавшись, что все это только сон, Елена с протянутыми руками рванулась вперед, споткнулась, но не упала – ее подхватили любимые руки.
– Ты здесь! Ты здесь! – судорожно всхлипнула она. На мгновение Перикл прижал ее к себе, но окно уже осветилось светом факелов, и они увидели, что комната пуста, а в оконный проем лезут вооруженные люди.
Тогда, увлекая за собой Елену, Перикл рванулся в темный коридор. Дом уже не был тихим – он наполнился топотом множества ног, визгом женщин, звоном оружия.
Прижимая к себе Елену, Перикл бежал по коридорам, сворачивая то в одну, то в другую сторону, толкая двери, но все они были заперты, как в тюрьме. Топот преследователей раздавался все ближе, коридор, по которому они бежали, осветился красноватым светом факелов, как вдруг одна из дверей наконец подалась под мощной рукой Перикла.
Они влетели в темноту и, захлопнув тяжелую дверь, нащупали и задвинули засов.
И вовремя – в ту же минуту топот преследователей оборвался, и несколько кулаков забарабанили в дверь. – Успели запереться! Надо выламывать! – закричал кто-то, но голос Геронта покрыл шум: - Не надо! Они сами загнали себя в ловушку. Из этой комнаты нет другого выхода. Он, очевидно, подошел вплотную к двери, так как его голос зазвучал отчетливее: - Или вы выйдете оттуда, сдавшись мне на милость, или сдохнете там от голода. Советую тебе, Перикл, воспользоваться случаем и пощупать свою красотку – другой возможности у тебя не будет.
Его ядовитый хохот подхватили грубые голоса, и Елене показалось, что он громом прокатился по всему дому. Но Геронт тут же резко оборвал гогот, приказав: - Заложить дверь накрепко! Двое останутся здесь. Будете сменяться по очереди. И смотрите – следить в оба! Если вы их выпустите, пожалеете, что родились на свет.
В дверь чем-то застучали, затем раздался грохот удаляющихся шагов, и все стихло.
Елена стояла, прижавшись к двери. Стремительность событий так захватила ее, что она не ощущала себя. Но теперь чувства вернулись к ней. Она почувствовала шероховатую поверхность дерева, теплую руку Перикла, обхватившую ее талию, свою собственную окаменелость. Ее тело понемногу стало расслабляться, и на нее сразу напала неудержимая дрожь.
- Спокойно, любимая, я с тобой, - раздался у ее уха шепот Перикла, его горячее дыхание обдало ей щеку. Он попытался обнять Елену обеими руками, но, почувствовав, что бляхи на его кожаном нагруднике царапают ее, отстранился. Елена услышала, как звякнул, входя в ножны, меч, послышался шорох, и тяжелая ткань военного плаща окутала ее, неся тепло. Руки Перикла опять обхватили ее, и она замерла в его объятьях.
- Откуда ты появился? – чуть слышно спросила она.
- Все расскажу, любимая, - горячее дыхание опять коснулось ее щеки, - но сейчас надо немного отдохнуть и привыкнуть к темноте. Елена крепко прижалась к широкой груди и замерла, вглядываясь в темноту широко открытыми глазами. Постепенно стали проступать очертания стен, уходящих ввысь. Какие-то неясные предметы заполняли углы комнаты.
– Подожди здесь, - раздался шепот Перикла, его объятия разжались. Снова звякнул меч. Глаза Елены уже привыкли к темноте, она могла следить, как Перикл осторожно передвигался вдоль стен. Послышался сухой хруст, шорох, какой-то стук. Наконец Перикл вернулся к ней. Он обнял ее и зашептал: - Мы, наверное, в кладовой, здесь корзины и амфоры, пустые, к сожалению. Окон нет.
Услышав о пустых амфорах, Елена почувствовала, как пересохло ее горло. Одна рука Перикла опустилась, а затем губ Елены коснулся край глиняной фляжки. Она с наслаждением выпила несколько глотков вина с водой.
- В том углу сухая солома, я отнесу тебя, - тихо сказал Перикл. Он подхватил гетеру на руки и, сделав несколько осторожных шагов, опустился вместе с ней на шуршащую солому. Он прилег, устроил ее голову на своем плече и закутал их обоих плащом. – Поспи немного, тебе надо отдохнуть.
Елена хотела запротестовать, сказать, что ей надо о многом с ним поговорить, но губы ей не повиновались. Ее глаза закрылись и, чувствуя себя рядом с ним в безопасности, она погрузилась в сон.
Когда она проснулась, наступил рассвет. Тонкие светлые линии прочертили во тьме контуры их убежища. Елена слышала рядом с собой ровное дыхание спящего Перикла, но как только она повернула к нему голову, его глаза сразу открылись. Он улыбнулся ей, потянулся и сел, сбросив с себя плащ. Елена тоже села, торопливо поправляя волосы. Ее охватило смущение, она не знала, что сказать.
- Доброе утро, - теплые губы Перикла слегка коснулись ее щеки. – Доброе утро, - прошептала она, не поднимая глаз. – Ну, что же, осмотрим наше убежище? – спросил Перикл. – Скорее, тюрьму, - отозвалась Елена уже бодрее. От его спокойного делового тона ей стало легче.
Она поднялась и, оглядев себя, пришла в ужас. Ее одежда смялась, от гармонично уложенных складок не осталось и следа, подол туники был забрызган вином. Она подняла руки к волосам и убедилась, что на голове у нее был такой же беспорядок. Она беспомощно оглянулась вокруг, ища взглядом зеркало – но откуда же там могло взяться зеркало?
Перикл смотрел на нее снизу вверх, улыбаясь ее беспомощности. Затем он вытянул из ножен короткий широкий меч и, держа за рукоятку, протянул Елене. До блеска отполированное бронзовое лезвие отразило сначала удивленный, а затем радостный взгляд гетеры. Глядясь в меч, как в зеркало, она быстро распустила волосы и начала распутывать и расчесывать пальцами медовые пряди. Через минуту они были заколоты гребнем на затылке, образовав великолепный хвост, спадающий ниже талии Елены. Такими же быстрыми легкими движениями она расправила и, как смогла, разгладила свою одежду.
- Пора и мне заняться своим туалетом, - сказал Перикл, поднимаясь на ноги. Теперь уже Елене пришлось смотреть на него снизу вверх. Безумные события минувшей ночи никак не отразились на прическе Перикла. Темные короткие волосы плотным шлемом лежали на голове, несколько упругих завитков, спустившихся на лоб, казались высеченными из мрамора, и Елена опять поразилась его сходству с праксителевым Гермесом.
Перикл оправил боевой нагрудник, перепоясался, проверил, насколько легко меч выходит из ножен. Звяканье металла наполнило Елене тот вечер, когда Перикл пришел попрощаться с ней, и множество вопросов затеснилось у нее в голове.