Подавив разочарованный вздох, я принялась листать дальше и очень скоро обнаружила черно-белую фотографию хрупкой молодой женщины в сценическом костюме деревенской девушки. Под фотографией стояла подпись: «Anna Landvik som Solveig, сентябрь 1876». Я внимательно изучила фотографию и пришла к выводу, что некая таинственная особа по имени Анна Ландвик была запечатлена на этой фотографии в очень юном возрасте. Под густым сценическим гримом проступало личико совсем еще молоденькой девушки, почти подростка. Я просмотрела и другие фотографии, на которых Анна Ландвик уже была постарше. Потом увидела знакомое лицо Грига и долго разглядывала фотографию, на которой Анна Ландвик была запечатлена возле концертного рояля, а на заднем фоне виднелась фигура Эдварда Грига, который стоя аплодировал ей.
Было и множество других фотографий незнакомых мне людей. Красивый молодой человек, судя по фамилии, автор книги, запечатлен сидящим рядом с Анной, которая держит на руках маленького ребенка. Традиционный семейный снимок. Раздосадованная тем, что языковой барьер не позволит мне узнать никаких дополнительных сведений обо всех этих людях, я тем не менее почувствовала, как во мне просыпается живейшее любопытство. Нет, эту книгу нужно обязательно перевести. Поговорю с Майей. Она же у нас переводчик. Наверняка посоветует мне кого-то из своих знакомых, кто сможет помочь.
Учитывая мои музыкальные способности, почему бы и не предположить, что кто-то из моих предков имеет какое-то отношение к прославленному композитору, к тому же самому любимому? Сама мысль о возможном родстве с Григом возбуждала. Не поэтому ли Па Солт так обожал музыку Грига к «Пер Гюнту»? Может быть, именно потому, что эта музыка имеет самое непосредственное отношение ко мне, он так часто ставил мне ее для прослушивания.
И снова я расстроилась, вспомнив, что папы больше нет и некому задать вопросы, на которые у меня пока нет ответов.
— С тобой все в порядке, милая?
Погруженная в свои невеселые мысли, я вздрогнула и подняла голову. В дверях стояла Ма.
— Все в порядке, Ма.
— Читала?
— Да.
Я положила руку на книгу, словно пытаясь спрятать ее от посторонних глаз.
— Зашла пригласить тебя на ланч. Клавдия накрыла стол на веранде.
— Иду. Спасибо, Ма.
С аппетитом уплетая салат с козьим сыром и запивая его охлажденным белым вином, я снова, уже в который раз, извинилась перед Ма за свою нелепую истеричную выходку.
— Повторяю, тебе не в чем передо мной извиняться, — успокоила меня Ма. — Лучше расскажи о себе, Алли. Про Майю мы уже все знаем. Теперь твоя очередь. По тебе вижу, в твоей жизни тоже случилось что-то очень хорошее. Глаза горят, ты стала совсем другой.
— В общем-то, да. Ты права, Ма. Я познакомилась с одним человеком.
— Я так и подумала! — улыбнулась в ответ Марина.
— Вот почему я когда умер папа, не отреагировала на все ваши эсэмэски и звонки. Я была тогда с этим человеком и попросту отключила свой мобильник, — выпалила я не задумываясь, чувствуя себя почти счастливой от того, что наконец-то призналась Ма во всем. — Прости меня, Ма… прости. Я поступила очень плохо и до сих пор чувствую себя виноватой.
— Что за глупости, Алли! Кто же мог знать, что все так случится?
— А в реальности получились самые настоящие американские горки. Никогда у меня еще не было таких стремительных перепадов: от состояния абсолютного счастья к такому же абсолютному, по-настоящему кромешному горю. И все сразу, и вместе, и так неожиданно. Я чувствую свою вину перед папой, что была так счастлива именно в тот самый момент, когда он умирал.
— Не думаю, что твой отец одобрил бы подобные настроения, милая. Не надо так говорить. Лучше расскажи мне о том молодом человеке, который наконец похитил твое сердце.
Я с готовностью поведала Ма все. Даже назвала Тео по имени, что сразу же подняло мне настроение.
— Так он и есть тот «единственный», кого ты ждала всю жизнь? Честно говоря, Алли, впервые ты говоришь о мужчине с таким воодушевлением.
— Да, думаю, Тео и есть «мой единственный». Между прочим, он уже сделал мне предложение.
— Боже мой! — воскликнула Ма, глядя на меня с изумлением. — А ты? Согласилась?
— Да! Хотя уверена, до нашей свадьбы еще очень далеко. И он подарил мне вот это. — Я извлекла из-под воротника блузки серебряную цепочку с кулоном от дурного глаза. — Понимаю, все произошло так непозволительно быстро, но у меня такое чувство, что мы оба поступили правильно. Ты ведь меня знаешь, Ма, я никогда не страдала избыточным романтизмом. А потому и для меня все случившееся стало полнейшей неожиданностью.