Мог ли он предположить, что его самая доверенная сотрудница в свободное время использует Систему для реализации своих личных целей? Тем не менее, догадывался…
Пожилой хранитель медленно шествовал по анфиладе залов. Здание Национального Музея в Варшаве в это время было практически пустым. В стекла бил тяжелый, осенний дождь. До времени закрытия оставалось еще четверть часа. Он вошел в галерею древнего искусства. Вряд ли, чтобы здесь сегодня кто-то еще появился. Хранитель прошел вдоль витрин, радуя глаз собранными сокровищами множества поколений, которые ушли в забытье. Проверил влажность воздуха на гигрометрах. С помощью пульта дистанционного управления включил охранную систему, захлопнул тяжелую дверь. Протянул шнурок сквозь колечко из стальной проволоки и, вдавив его в пластилин, сделал оттиск личного штампа.
За окнами уже наступил сырой, сентябрьский вечер. Уши музейного сотрудника уловили шум деревьев, немилосердно терзаемых ветром. Он поднялся на второй этаж. Зал с картинами фламандских мастеров… И вот часть, посвященная польскому искусству. Со стен на него глядели портреты давным-давно умерших людей. Хранитель любил иногда остановиться, чтобы поглядеть им в глаза. Ему не нужно было читать табличек под картинами. Он всех их знал на память. Хранитель уже приближался к последнему залу, как вдруг услышал фрагмент сердитого монолога. Кто-то из посетителей, несмотря на позднее время, все еще находился в музее. Хранитель удивленно поднял кустистые брови, глянул на часы. Не думал он, что еще на кого-нибудь наткнется. До закрытия минут десять.
Он остановился на пороге. Молодая девушка, стоящая рядом с висящей на стене картиной, услышала его шаги и удивленно обернулась. Увидав сотрудника музея и явно успокоившись, она вернулась к рассматриванию произведения.
Хранитель слегка усмехнулся.
— Вижу, вам этот портрет нравится? — дружелюбно начал он.
Девушка обернулась. Светло-русая коса блеснула золотой лентой.
— Я прихожу сюда, чтобы черпать идеи, — ответила она.
— Вам известно, кто изображен на этой картине? — заинтересовался хранитель.
Описание находилось прямо у входа в зал.
— Это Станислава Крушевская, — спокойно сказала девушка. — Моя дальняя, можно сказать, прапрабабка. А точнее, кузина, — задумалась она. — Двоюродная прапрабабушка? Это сложно выразить словами, поскольку нас разделяет пятнадцать или, может, восемнадцать поколений… А я — Катаржина Крушевская.
Хранитель тоже представился.
— А может это лишь случайное совпадение фамилий? — предположил он.
— Сходится название деревни и герб, которым, как печатью, пользовались мои предки, — пояснила та. — Хабданк, как и она… Вообще-то, имеется несколько семейств Крушевских, но только одна с таким гербом… Из каталога следует, что портрет был написан в 1678 году.
— Правильно, — кивнул музейщик. — Художник, к сожалению, неизвестен, хотя у нас есть несколько предположений.
Девушка на портрете была темноволосая, а слегка выступающие скулы придавали ей немного восточный вид. На груди у нее был небольшой серебряный крестик, инкрустированный рубинами..
— А откуда известно, когда появилась эта картина? — спросила современница. — Я нашла сведения, будто бы Станиславу Крушевскую разыскивали в связи с убийством собственного мужа в 1609 году. Похоже, что благородный супруг продал ее некоему представителю национального меньшинства, занимавшемуся выгодными поставками молоденьких девушек в турецкие гаремы…
— Через несколько лет она вернулась из неволи и прирезала его как хряка, — дополнил хранитель с улыбкой. — Я предполагаю, что здесь лишь совпадение имен. Раз в 1609 ей было, скажем, около двадцати лет, то в момент написания картины ей должно было быть около девяноста. Что же касается датировки — сзади имеется год создания, написан он той же краской, что и перед картины… Опять же, покрой платья указывает на семидесятые годы XVII века. Может это ее внучка? Или кто-нибудь из другой линии рода? Герб сходится…
Светловолосая девушка рассеянно кивнула. Эту возможность она тщательно проверила по нескольким гербовникам. Существование последующей Станиславы Крушевской было отмечено лишь в XVIII веке…
— Что же, видимо пора закрывать галерею, — глянула она на часы.
— Действительно, — подтвердил сотрудник музея.