— Какая интересная, в сущности, штука — жизнь. — Сергей пьяно засмеялся. — Я — ты понимаешь — не какой-то там тюфяк, а я, Сергей Никитин, оказался в такой идиотской ситуации. Послушай, как тебя зовут?
— Я вам уже пятый раз представляюсь — Диана.
— Ах да, это у вас семейное — Доми-нииии-ка, Ди-ааа-на… — нараспев сказал Сергей. — Нет, чтобы попроще, по-нашему, по-простому, Юлька или Танька. И каким макаром ты нарисовалась в нашей семейке? — повернувшись всем корпусом к Диане, вопросил он.
— Что значит «нарисовалась»? Я же не спрашиваю, как в моей семье нарисовались вы! — возмутилась Диана, презрительно выпятив нижнюю губку.
— Фу-ты, ну-ты, какие мы гордые и независимые. Я тоже был гордый и независимый. Можно сказать, еще вчера. Нет, ну ты представляешь, она от меня сбежала на глазах у всех! И с кем? С этим провинциальным казановой!
— Подбирайте-ка слова!
— Не собираюсь я ничего подбирать. А ты знаешь, кто он такой? Пляжный альбатрос? Пес Барбос? Красный нос?
Сергей распалялся все больше. А Диана все больше раздражалась:
— Вам не стыдно? От вас не только перегаром несет — еще и гнилью!
— Чего-чего? Стыдно? Стыдно воровать чужих жен! Ведь это ты его к нам притащила, а? Смотри дяде в глаза и отвечай! Ты? — Он потянулся к Диане.
— Не трогайте меня! — отпихнула его руку девушка.
— Что это за новости? До сих пор все просили трогать, а ты не хочешь? Интересно!
— Уберите руки! — взвизгнула девушка, отодвигаясь от все более наглеющего Сергея.
— И не собираюсь? А какая, в сущности, разница, старшая сестра или младшая? Вы вроде бы похожи, но ты — поярче!
— Руки убери, — уже совсем строго отчеканила девушка.
— А ты прикольная, ты мне нравишься. Что, если не уберу? — Сергею захотелось покуражиться.
— Выброшусь на ходу. Слышишь меня?
Сидевший за рулем Михаил остановил машину:
— Сергей Анатольевич, вам лучше пересесть вперед, давайте я помогу7 вам.
— Уйди, раб! Я сам всегда все решаю! — проревел Сергей.
Тем временем в загородном доме Доминики Юрий Владимирович и Танюша собирали остатки пиршества.
— Как грустно. Ты не знаешь, Танюша, почему юбиляру и инженеру душ человеческих так грустно? — Юрий Владимирович действительно был тих и грустен.
— А после дня рождения всегда так, — охотно стала пояснять рассудительная Танюша. — В этот день ангел-хранитель отлучается на небо — докладывает о прожитом годе. И вокруг человека образуется пустота. Поэтому в дни рождения нужно беречься, а то черт норовит в эту пустоту просочиться.
— А давай с тобой, Танюша, выпьем! В тишине и покое, — предложил юбиляр, приставляя к столу стул.
— С удовольствием выпью за ваше здоровье, Юрий Владимирович, — обрадовалась Таня.
— Я сегодня, как король Лир. — Юрий Владимирович налил вино. — Дочки перессорились, королевство в опасности… Не хватает еще грозы и бури.
— Бросьте! Вот увидите, утром все будет хорошо.
— А я ведь так и не попробовал торт, — спохватился Юрий Владимирович и принялся за остатки именинного торта, еще не убранного со стола. — Это ты его пекла? Потрясающе!
— Спасибо! У меня всегда хорошо получалась выпечка. И вообще, я очень люблю готовить праздничные блюда. Особое настроение появляется.
— Пальчики оближешь! — нахваливал именинник. — А еще я люблю, когда гости расходятся и наступает пора тишины, покоя…
— И грязных тарелок, — со смехом добавила Танюша.
— А знаешь, Танюша, какая у меня сегодня была замечательная встреча?
— Ох, похоже, у вас их сегодня было множество.
— Нет, эта — особенная. Ко мне приходила женщина…
— Юрий Владимирович! — с упреком воскликнула Танюша.
— Это не то, что ты подумала. Она из детдома. И вообще-то приходила к вам. Вот, держите, вы забыли там какую-то бумажку.
Юрий Владимирович достал из кармана бланк и передал Танюше.
— Виктория Павловна? Лет пятидесяти?
— Как зовут — не знаю. Но значительно моложе.
— И стоило ей из-за этого бланка ехать? Тут что-то не так. Она о нас спрашивала?
— Не волнуйся, я дал самые лестные рекомендации. Она поблагодарила и ушла. Но… не ушла из моей головы.
Танюша всплеснула руками:
— Юрий Владимирович, уж не влюбились ли вы?
Утро следующего дня застало Ритку в постели Борюсика. Она открыла один глаз, другой, огляделась и увидела Борюсика. Она долго наблюдала, как тот неспешно и тщательно собирался: йога, медитация, душ, бритье, выбор одежды… Ритка бросила взгляд на его половину кровати и ужаснулась: постель была аккуратно, по-солдатски строго, без единой складочки застелена, пижама застегнута на все пуговицы и аккуратно сложена в изголовье, а подушка, как в пионерском лагере, стояла правильным треугольником. Ритка глянула на свою половину. Все смято, покрывало сползло на пол, вещи разбросаны по «ее» половине комнаты, на лампе висит чулок, одна босоножка на шпильке валяется около кровати, вторая — у порога. Вечернее платье, взятое напрокат, комом лежит на кресле. Не спуская глаз с медитирующего Борюсика, Ритка сгребла все, до чего смогла дотянуться, запихнула под покрывало и, громко сопя, стала там возиться.