— Ну а купец как-то объяснил, что это за мальчик? Вряд ли он сказал, что мальчик — его сын?
Йован принялся вспоминать.
— Нет. Он сказал, что мальчик — сирота. Что воспитывался он в исламской вере. Но мать перед смертью заповедовала крестить его.
— Прости, Йован, — решился Джироламо. — Позволь задать тебе вопрос прямо. Почему его нужно было крестить не в римской вере? Почему иудей привёл его именно к вам, православным?
Йован распрямил плечи. В его словах, когда он отвечал, послышался холод и отчуждённость.
— Я скажу тебе. Купец привёл его к нам, так как мать мальчика заповедовала крестить его в нашей истинной православной вере. Он сказал, что она — гречанка.
— А как зовут мальчика?
— Кажется... Илья. Но мне показалось, что у него было другое, мусульманское имя. Позволь и мне задать тебе вопрос.
Джироламо кивнул.
— Зачем вам, венецианцам, понадобился мальчик? Зачем ты хочешь встретиться с ним?
— Значит, епископ Гавриил в письме вашему священнику не писал подробно, в чём ты должен мне помогать?
— Нет.
Джироламо ответил со всей возможной прямотой:
— Если это тот мальчик, которого... мы разыскиваем, то ему угрожает опасность. Смертельная опасность.
— Кто он?
— Я мог бы тебе не говорить, так как это не моя тайна, но скажу, чтобы ты доверял мне в той же степени, как я — тебе. Этот мальчик — сын знатной православной гречанки и одного очень высокопоставленного турецкого вельможи. Как он перебрался сюда, привёз ли его кто или выкрал — я, клянусь Евангелием, не знаю! Жива ли его мать и где она, мне тоже неизвестно. Но известно, что его могут разыскивать убийцы, подосланные либо отцом, либо ещё кем-то, кто заинтересован в его гибели. Мне поручено спасти мальчика.
— Значит, ты предполагаешь забрать его из монастыря?
— Да. Если увижу, что там ему небезопасно.
Йован помолчал.
— Ты знаешь, что наша община в Сибенико тоже взяла этого мальчика под свою опеку. Останется ли он теперь под её защитой?
— Возможно, — отвечал Джироламо. — По крайней мере до тех пор, пока он будет находиться в Далмации.
На рассвете они сели в барк и, выйдя в море, отправились на юг, где в архипелаге островов находился остров Хвар. На острове размещалась база морского флота венецианцев. Среди моряков было много далматинцев, католиков и православных. Поэтому и появилась там давно православная церковь Святой Параскевы. А потом основали и монастырь.
Маленький отряд Джироламо состоял из четырёх человек. Кроме Джироламо в него входили ещё Йован с двумя слугами.
Он радовался, что в качестве сопровождающего проводника и товарища к нему приставили Йована. Это был сдержанный человек с чувством большого достоинства. Некоторая холодность в обращении, которая присутствовала поначалу, так как он не совсем понимал суть своего задания и вообще недоверчиво относился к венецианцам, вскоре прошла, когда они сумели сблизиться. Джироламо понял, что православные не жили замкнутой общиной, но держали себя настороженно, готовые к подвохам и нападениям на религиозной почве. Поэтому он всячески выказывал, как советовал ему фра Паоло, своё крайнее уважение к ортодоксам, а также подчёркивал полное равенство между собой и Йованом, как подданными Венеции.
Йован, выполнявший поручение отца Рафаила — оказывать всяческое содействие молодому немногословному млетаку с благородной осанкой, — со своей стороны всё больше проникался к нему симпатией и интересом, особенно когда Джироламо высоко отозвался о епископе Гаврииле. Он сообщил, что Гавриил очень ценится в Венеции, в том числе и среди самых авторитетных венецианских католиков, а его ум, знания, мудрость не только в вопросах веры, но и в вопросах жизни и политики снискали ему восхищение всех венецианцев. Йован растаял.
Дородный рослый настоятель монастыря Святой Параскевы вышел к ним навстречу. Лицо его озарилось радостью при виде Йована. Далматинец, преклонив колени, поцеловал монаху руку, затем встал, и они дружески обнялись. Бросив изучающий взгляд на Джироламо, монах степенным поклоном ответил на его приветствие. Извинившись, Йован отвёл настоятеля в сторону. Он что-то принялся горячо говорить на своём звонком славянском наречии, напоминающем звон оружия. Из непонятного разговора Джироламо сумел уловить лишь немногие знакомые слова, несколько раз повторявшиеся — млетак и млецин, венецианец и Венеция. Наконец оба повернулись к Джироламо. Настоятель, внимательно и в высшей степени подозрительно всматриваясь в венецианца, заговорил по-итальянски.
— Я знаю, вы пришли за мальчиком.