Это совпадало и с желанием Елены, но она не могла поверить, что здесь не кроется какое-либо коварство:
— Зачем? Зачем вы делаете это?
Казалось, он не понимал её вопроса. Он смотрел ей честно в глаза и говорил:
— Как для чего? Чтобы спасти вас и вашего сына, мадонна!
— Спасти? Что это для вас означает?
Он старался говорить неторопливо и убедительно.
— Для меня это означает, что я должен перевезти вас в надёжное место.
— И что же это за место?
Он называл Кандию, Венецию.
— Но чего же мы ждём? Почему не отправляемся туда?
Он объяснял, что они ожидают сообщения от друзей, которые должны позаботиться о безопасном месте и помогут им покинуть город. На её прямой вопрос, кто его хозяин и почему он так заботится о них, Джироламо отвечал, что его хозяин благородный патриций, который хотел бы помочь спасти их. Таким образом, узнать от молодого человека что-либо более определённое она не могла. При этом венецианец неоднократно подчёркивал, что мадонна Елена совершенно свободна и вольна делать всё, что считает нужным. Она может покинуть дом в любой момент, когда пожелает, и отправиться туда, куда хочет. Он не смеет задерживать и стеснять её, однако ему будет крайне печально оттого, что он не сумеет защитить её от опасностей, которые её подстерегают, если она откажется от его защиты.
— Иными словами, если я решу покинуть этот дом и перебраться в какое-нибудь другое место или уехать, вы не будете сопровождать меня?
— Вы поставите меня в затруднительное положение, мадонна.
— Но ваш хозяин приказал вам защищать меня, не так ли?
— Совершенно верно. Но не в качестве вашего личного слуги.
— А в каком?
— В качестве слуги моего хозяина. Иными словами, мадонна, я выполняю его указания. И считаю их разумными и полезными для вас. И я прошу вас согласиться с этим. Но вас никто не удерживает. Если вы пожелаете покинуть этот дом и действовать по своему разумению, я не могу помешать вам сделать это, по крайней мере силой. Я взываю к вашему здравомыслию, мадонна!
По выражению лица венецианца Елена поняла, что ему не нравится направление разговора.
— Хорошо, синьор, — смягчилась она. — Я задаю вам эти вопросы не потому, что считаю себя пленницей. Я просто хочу понять своё положение.
Ещё она замечала, что новый венецианец хотел бы о чём-то расспросить её, но не решался.
Более доверительные отношения сложились у неё с Йованом. Этот простодушный бородатый здоровяк относился к ним с не меньшим сочувствием и симпатией, чем венецианец, особенно к Илье, с которым подружился, говоря, что у него своих двое таких же сыновей. К тому же он был той же веры, что и Елена.
Она несколько раз расспрашивала Йована о Джироламо, о его замыслах и искренности. Тот отвечал, что венецианцу можно полностью доверять и что хотя причины его участия в судьбе Елены ему окончательно неизвестны, но за него ручался и просил сам епископ Гавриил, которого он чрезвычайно почитает. Это говорит о том, что венецианец — действительно благородный человек.
Однажды ночью, за два часа до рассвета, с галеры «Волшебница», накануне прибывшей из Истрии, по узким мосткам, в тумане, стелившемся над гаванью, перебежали на берег несколько человек. Они были вооружены и придерживали на бегу шпаги, чтобы не создавать лишнего шума.
Отряд, сойдя на берег у стен древнего дворца, лёгкой рысью добежал до места, где в полуразвалившейся, заросшей кустарником стене образовался небольшой проём, и бесшумно просочился в город.
Это не были солдаты генерального проведитора Моро, это не был патруль милиции, это был особый отряд сбиров, обученный проводить секретные аресты и выполнять деликатные задания по уничтожению врагов Республики. В Спалато отряд имел всего лишь одну задачу, которую и предполагал успешно решить. Повинуясь своему начальнику, сбиры бесшумно прошли в лабиринте тёмных узких улиц, нашли нужный дом и, окружив его, приготовились к следующему этапу операции.
Рекогносцировка была проведена заранее. У дома имелся небольшой палисадник с тремя апельсиновыми деревьями. Один выход. С двух сторон стены дома соединялись со стенами соседних домов. Улица настолько узка, что покинуть дом незаметно не было никакой возможности. Таким образом, агенты Республики разделились на две группы: большая — у входной двери из шести человек и трое — у задней стороны дома. Пистолеты наготове, шпаги вынуты из ножен.
Что-то разбудило Джироламо, словно он почувствовал какой-то толчок. Он открыл глаза и мгновение приходил в себя, уставившись в потолок. Было душно в маленьком помещении, он вспотел. Долгие тренировки, которым его подвергал Лунардо, приучили: «Если в боевой обстановке ты вдруг просыпаешься среди ночи, значит, тебя кто-то разбудил. Доверяй своим чувствам».