Она, только что едва не потерявшая мальчика, чудом вымолившая его жизнь у Богоматери, сама должна обречь его на гибель?! Спасение от смертельной болезни — лишь отсрочка от неумолимого и страшного конца!.. Ведь Осману никогда не быть наследником! Наследник — Махмуд, за ним идёт Селим, потом — Мустафа! Значит, её любимый мальчик также будет удавлен, убит, разделит проклятую судьбу султанских сыновей!
Елена впала в прострацию. Её больше ничего не трогало. Она вернулась в хибару и, сидя у постели выздоравливающего ребёнка, лихорадочно соображала, как его спасти. Она поняла, что больше всего на свете не хочет ехать в этот проклятый дворец на берегу Босфора, в этот ненавистный город.
Елена поделилась своими терзающими душу сомнениями лишь с доктором Еросолино, ибо только он мог понять её чувства.
— Казнь принца предпочтительнее потери провинции. Так говорит Коран, — сказал на это доктор, объяснив, что таков закон османов: дабы избежать братоубийственной войны за трон, вновь объявленный султан избавлялся от всех соперников — своих братьев, сыновей предыдущего султана.
...Елена уже смутно помнила, как к ней пришло дерзкое решение. В суматохе сборов про неё забыли, оставив в отдельной хибаре за пределами дворца возле умирающего сына. Это давало ей определённую свободу.
Караван гарема собрался, в конце концов, и шумно потянулся на север, в столицу. Дворец опустел. Елена пообещала управляющему, что отправится в Стамбул со вторым караваном, который должен был подвезти в столицу остатки дворцового имущества.
Мальчик поправлялся, но был слаб. Подсыхали и отпадали язвы, оставляя рябины, появилась новая здоровая кожа. Необходимо было срочно что-то делать, пока он не встал на ноги и не вышел из дома, — тогда его увидят, и это будет крах всех её планов.
Она несколько раз говорила доктору Еросолино, что не хочет ехать в Стамбул. А однажды она прямо сказала, что мечтает, чтобы её мальчик навсегда покинул эти места и перестал быть султанским сыном. Еросолино, избегавший подобных разговоров, вдруг, сжалившись, выслушал её внимательно. Но когда она пообещала ему все золото мира за помощь, он только молча сверкнул глазами и ничего не ответил. На следующий день, когда они вместе переодевали Османа, он заговорил с ней сам:
— Вы понимаете, что если расстанетесь с сыном, то навсегда потеряете его? Никогда больше не увидите?
— Да... Понимаю.
— Вы это ясно понимаете?
— Да. Ясно, — с необъяснимой решительностью подтвердила Елена.
Доктор продолжал:
— У меня есть друзья. Караимы-купцы. Через три дня их корабль выходит из Смирны в Далмацию. За пять тысяч цехинов они смогли бы увезти вашего сына. Но что с ним делать дальше?
Елена сказала, что у неё есть родственники недалеко от Салоник, которым она передаст письмо, и они спрячут мальчика.
Доктор покачал головой и посмотрел на неё печальным взором.
— Это невозможно. Они не смогут плыть в сторону Салоник и тем более оставаться там, разыскивая ваших родственников. Они идут в Дураццо в Венецианском заливе, затем в Спалато.[59] Подумайте. Других возможностей у меня нет.
Елена лихорадочно размышляла. Она представляла себе бегство мальчика иначе, к её родным. Потом отрывисто спросила, глядя ему прямо в глаза:
— Если мы договоримся, они, эти ваши купцы, смогут точно выполнить поручение?
Караим твёрдо пообещал:
— Да. Если оно будет точным. Они его исполнят так, как будет сказано.
Дрожа, Елена проговорила:
— Хорошо. Пусть они возьмут его с собой в Спалато. Пусть они передадут его там в монастырь. Пусть его там крестят и дадут ему другое имя. Деньги будут сегодня же. Чем я смогу отплатить вам?
Караим подумал и сказал:
— Когда мальчика будут крестить, пусть назовут его Ильёй. В честь пророка.
— Ильёй? Да будет так.
Ночью они перевязали мальчика, переложили на носилки, и Еросолино перенёс его тайно в свой дом. Елена сняла с себя крест и передала доктору. Она последний раз глядела на сына. Больше она никогда своего Османа не увидит. В слезах она ушла домой.
Наутро инсценировали похороны ребёнка в закрытом гробу на кладбище на окраине Маниссы. На похороны кроме убитой горем матери пришли ещё две-три няньки, которые боялись даже приблизиться к гробу, чтобы не подхватить «красную смерть», и рыдали издалека.
Через несколько дней Елена вместе со вторым небольшим караваном отправилась в Стамбул, мучаясь уже не от страха, а от тоски и сомнений, правильно ли она поступила, что поддалась панике и навсегда, конечно же навсегда, потеряла сына.
59
Дураццо — порт в турецкой части Албании. Спалато — порт в венецианской Далмации. Сейчас — город Сплит.