— Ты не будешь наказан за свою дерзость, — услышал Рапану после небольшой паузы. — Тебе дозволено остаться стоять. Тебе дозволено передать подношения.
— Да, величайший, — еще раз склонился Рапану, а давешний писец подошел с поклонами и передал слугам визиря несколько серебряных чаш и великолепный железный кинжал с рукоятью, украшенной камнями.
— Господин наш чати вопрошает, — вновь услышал Рапану. — Из каких земель привезен этот кинжал?
— Он изготовлен в мастерских моего господина, о Правитель Шести Великих Домов, — ответил Рапану, не поднимая глаз.
— Господин благосклонно принимает твои дары, купец и вопрошает: неужели город Энгоми в очередной раз взят шайкой разбойников?
— Город Энгоми покорился царю Энею, моему государю, величайший, — ответил Рапану. — А прямо сейчас господин осаждает город Китион. Взяв его, он пойдет на Пафос, где засели тысячи морских разбойников.
— Господин наш чати вопрошает, — произнес глашатай. — Не тот ли это царек Сифноса, чьи корабли из милости получают зерно Земли Возлюбленной?
— Мой господин — повелитель и Сифноса тоже, — ответил Рапану, молча проглотив оскорбление. — И многих других островов.
— Чего хочет твой господин? — спросил глашатай, пропустив обычную титулатуру, от которой у Рапану уже сводило скулы.
— Мой господин хочет порядка на море, о великий чати, — ответил купец. — Он без всякой жалости истребляет разбойников в своих водах. А теперь вот бьет их на Кипре. Этот остров будет процветать под его рукой.
— Говори то, зачем пришел сюда, чужеземец, — сказали ему. — Наши писцы позже побеседуют с тобой, и ты расскажешь подробности. Мы наслышаны о царьке, взявшемся из ниоткуда. Господин наш чати благосклонно взирает на те товары, что везут в дар Великому дому его корабли[20].
— Повелителю моему стало известно, — облизнул пересохшие губы Рапану, — что «живущие на кораблях» готовят большое нападение на Страну Возлюбленную. Не посуху, как в прошлый раз. По морю.
— Флот его величества истребит их, — услышал Рапану скучающий голос. — Мы топим этих разбойников без остановки. Это все?
— В этот раз их будет не меньше двадцати тысяч, — ответил купец.
— Сколько? — не поверил своим ушам чати. Он изумился так, что обратился к Рапану напрямую. — Двадцать тысяч человек на кораблях? Ты спятил, купец?
— Они ищут свою землю, величайший, — на мгновение поднял глаза Рапану. — Они пойдут с женами и детьми. Им некуда больше податься. В Ханаане их не принимают, а с Кипра гонят. Они придут сюда, и придут очень скоро. Мой господин предлагает свою помощь. «Северяне, пришедшие отовсюду»[21] приплывут туда, где их будет ждать флот его величества фараона, бога живого.
— Тебе дозволено подойти к его величию. Господин наш чати окажет тебе небывалую милость, — услышал Рапану и сделал пару шагов вперед. Сандалия! Ему дозволено облобызать сандалию чати. Неслыханная честь для чужака!
Рапану приложился к коже, выложенной золотыми пластинами, встал и попятился к двери, сохраняя поклон. В голове его звенело немыслимое напряжение, и всплывала одна суетливая мысль за другой.
Не споткнуться! Не смотреть в глаза! Не повернуться спиной! И не приведи боги, не показать великому визирю подошву стопы. Это считается страшнейшим оскорблением. За это палками сдерут кожу со спины и выбросят из Египта навсегда. И тогда всей торговле конец…
Глава 13
В тоже самое время. Сифнос.
Остров напоминал один гигантский пчелиный улей, которых много стало на островах. Люди растерянно смотрели друг на друга, не веря новостям. А новости поступали из ряда вон. Государь взял Энгоми, а потому торговый люд нутром чуял, что с крошечного островка, ставшего домом родным, скоро придется уезжать. Ахейцы, карийцы, троянцы и ханаанеи из Угарита прекрасно понимали, что именно туда переместится вся жизнь. А Сифнос останется местом, где стоит священный храм Поседао, и где добывают железо, серебро и золото. Десятки семей купцов и ремесленников из пришлых вовсю прислушивались к тем новостям, что приходят из порта, да только мало их пока было. На горе, в царском дворце, знают больше, и новости оттуда идут самые нерадостные. Царица Креуса собирает вещи, готовясь к переезду. И чудная школа, где готовят писцов для государя, переезжает тоже. Тут уж и простолюдины затосковали. Там детей кормили, а это немалое подспорье для бедной семьи.
20
Торговля считалась делом презренным, а потому зачастую маскировалась под дары, которые один царь посылал другому. Впрочем, это не мешало им отчаянно торговаться. Поставки зерна Египтом однозначно трактовались как величайшая милость.
21
«Северяне, пришедшие отовсюду» — египетское название «народов моря». Последнее наименование — конструкт, созданный учеными-историками.