Родители писца, отправленного в это плавание, не отличались особенной фантазией, иначе уж точно придумали бы сыну иное имя. Сети, данный богом Сетом, так назвали они своего отпрыска, которому самой судьбой уготовано служить в канцелярии. Так делали десятки поколений его предков, а потому и для него не мог быть уготован иной жребий. Тем не менее, имя своему сыну они почему-то дали воинское, потому как богу Хаоса поклоняются лишь те, кто льет чужую кровь, а не чернила.
Для писца подобное поручение было назначено в виде наказание за проступок. Только вот за какой, он не признавался нипочем, как ни пытался Рапану сблизиться с ним. Египтянин отделывался односложными ответами, да и те выдавал скупо, словно нехотя. Ему отведена роль в самом конце. Он должен привести корабль в нужный рукав, и точно к назначенному месту. Его величество повелел морских разбойников истребить до последнего человека, а для этого они должны углубиться в тростниковые заросли Дельты. Ловушка захлопнется, а воины Та-Мери исполнят свой долг так, как велят им боги.
Каждый день египтянин шел на нос корабля, ставил перед собой женскую фигурку с львиной головой и тянул какой-нибудь заунывный гимн. Что-то вроде этого:
Так он бубнил изо дня в день, пугливо поглядывая за борт, едва только волна поднималась хоть на ладонь выше, чем обычно. Он хорошо знал протоки Нила, а в море выходил всего несколько раз, да и то недалеко от берега, переплывая из рукава в рукав. Рапану же, привычный к качке и к крику морских птиц, тщательно прятал свое пренебрежение. Египтяне — отменные строители и земледельцы, но никудышные моряки. Они с трудом доплывают до Библа и Кипра, а где-нибудь в Аххияве их и вовсе не видели. Они зависят от тех, кого называют варварами, но никогда не признают этого. Гиксосы познакомили их с колесницами и составным луком, а хетты — с железом. Они не могут жить без дерева Ханаана и кипрской меди, обладая в достатке лишь зерном и золотом. Да и то все свое золото они прячут в царские могилы, где оно столетиями лежит безо всякой пользы[32].
— Господин! — обратился кормчий к Рапану и ткнул пальцем в горизонт. — Вход в восточный рукав! Пер-Амон[33] совсем рядом!
— Ночуем здесь, — скомандовал Рапану. — Надо подождать остальных.
— Бог Йамму! — пробурчал кормчий. — Что-то уже и мина золота не кажется мне такой большой платой. Унести бы отсюда ноги…
— Я все слышу, — недовольно сказал Рапану. — Ты согласился на эту цену и дал клятву, старик. Так что не гневи богов! Закрой свой рот и правь к берегу.
Он приложил ладонь ко лбу, разглядывая сотни кораблей, растянувшихся до самого горизонта. Они будут собираться еще пару дней, а потом зайдут в восточный рукав. Их уже заметили, Рапану острым молодым взглядом засек столб пыли, поднявшийся вдали. Гонец на колеснице поскакал к ставке самого Великого господина Ур-мешау, главнокомандующего войском. И что-то подсказывало сердцу Рапану, что эту победу его величество Рамзес не отдаст никому. Он сам будет командовать своей армией.
Роль Рапану будет исполнена совсем скоро. Северяне знают, что их ждут в Пер-Рамзесе. Плывешь на юг, а потом поворачиваешь на запад, в прорытые трудолюбивыми крестьянами оросительные каналы. Они приведут куда нужно… Там совсем рядом…
Глава 21
32
Экономика Египта была довольно примитивной, имея преимущественно меновый характер. Как ни странно, но она оживилась во времена кризиса XX династии, когда гробницы царей стали массово грабить, и золото пошло в торговый оборот. До этого вся жизнь страны была подчинена цели обеспечить достойное посмертие своему царю. В описываемое время строили погребальный храм в Мединет-Абу, который дошел до наших дней. После смерти Рамзеса III Египет уже не мог себе позволить монументального строительства.
33
Пер-Амон — будущий римский Пелузий. В описываемое время гавань Пер-Амона еще не затянулась илом. Позже пересохнет и восточный рукав Нила, а Пелузий будет стоять в пяти километрах от моря. Эта местность славилась производством льна и пива.