– Завтра, Селин, мы съездим в одну деревню, тут неподалеку…
Я предпочел не уточнять у него зачем… мы опять спустились в свою камеру… и я сообщил Лили и Ля Виге, что завтра мы едем на экскурсию… мы были готовы ко всему… однако нам оставалось только гадать, что ему могло от нас понадобиться… может, решил избавиться?…
На следующий день к семи часам мы были уже на ногах… он же сказал в семь… он собирался нас куда-то везти… хотя мы предпочли бы еще поспать… эта прогулка нас не особо прельщала…
А вот и Харрас, ровно в семь, при полном параде, в форме, с кортиком, ордена, аксельбанты, сапоги…
– Вероятно, я смешон, коллега?… но там, куда мы едем, это необходимо! оооах!
Ему-то смешно!
– Вы что, собираетесь нас расстрелять?
– Нет! нет!.. пока нет!
Ладно! поживем – увидим!.. машина очень большая… не газогенераторная… на бензине!.. он сам садится за руль… на дворе сентябрь… прекрасная погода… в сентябре у них за городом все окрашивается в красный цвет, все листья… и похолодало уже основательно… едет он не быстро… мы пересекаем Грюнвальд, повсюду вдоль аллеи – развалины вилл… потом еще один парк… затем луга… и наконец, бескрайнее серое поле… на котором, естественно, ничего не растет… оно все покрыто чем-то вроде пепла… не слишком привлекательный пейзаж!.. два… три дерева… какая-то ферма вдалеке… рядом с ней крестьянин, который, как мне кажется, пашет землю… Харрас замедляет ход и останавливается, он хочет нам что-то сказать…
– Друзья мои, сейчас я покажу вам древнее гугенотское селение… Felixruhe! это там по дороге, налево… вы не слишком устали?… пять километров! не больше!..
– Нет!.. нет!.. нет!
Мы полны энтузиазма!.. вперед к Felixruhe!.. дорога очень узкая!.. его «мерседес» едва помещается!.. однако добираемся мы стремительно… представьте себе нормандскую деревушку, вроде Маркувиля, но пришедшую в полное запустение, на стенах и крышах не осталось живого места… все окна и двери заросли мхом и колючками… повсюду труха от соломы…
– Вот оно, гугенотское селение!
Путь дальше нам преграждает маленькая речушка, перебраться через которую невозможно… мост слишком ветхий и явно не предназначен для машины… мы останавливаемся… и сразу же оказываемся в окружении толпы… люди повылезали изо всех щелей, с крыш, из хижин, с полей… старики, преимущественно старухи, и множество ребятни… остальные, должно быть, в поле или же мобилизованы… все босиком… а сколько эмоций!.. подходят… ощупывают машину… стекла… Харрасу это не нравится… pfoui! pfoui! он предлагает им разойтись!.. и вылезает из машины… мы все уже на земле… зачем он нас сюда привез?… не на экскурсию же?…
– Знаете, гугенотов теперь уже не осталось!.. это все поляки!.. вслушайтесь в их речь!.. славяне тут все заполонили! как у вас берберы в Марселе!.. еще бы!.. теперь и в Берлине одни поляки! и не удивительно!.. переселение народов!.. оттуда! туда!
Он показывает нам сначала на восток, а потом на запад!
– А вы вот так!.. с юга!.. на север!..
В Грюнвальде на подобные обобщения он бы не решился… даже в шутку… а здесь, судя по всему, он чувствовал себя куда раскованнее… как будто скинул с плеч какую-то тяжесть… но какую?…
– А теперь, дорогие мадам и мсье, будьте так любезны, подождите нас немного… мне нужно кое-что сказать вашему мужу… эти поляки воры, но, к счастью, очень пугливы!.. ждите нас в машине, и они не подойдут… а мы с вашим мужем немного побеседуем, пять минут, не больше!..
Я вынужден следовать за ним… с этими политиками всегда так: я должен сказать вам пару слов с глазу на глаз… прогуляемся!.. а нравится вам это или нет… вас никто не спрашивает…