Оба, низко согнувшись, прошли в пролом, оказавшись в потайном помещении, похожим на темницу, в которой когда-то, кого-то замуровали. Сейчас пожелтевшие кости казненного некогда бедолаги, были безжалостно свалены небрежной кучей в углу, а выбеленный череп висел на вбитом медном гвозде, над тремя сердцами, лежащими в ряд у стены.
Одно из них уже ссохлось и почернело, два других выглядели свежими. Перед ними лежал костяной, грубо выделанный, нож, такой же желтый, как и кости мученика, когда-то страдавшего в этом зловещем месте. Жуткий нож был полностью вырезан из кости: от рукояти до затупившегося, обломанного наконечника.
Всю середину темницы занимала начертанная на полу сложная пентаграмма. Потому, как она была до мельчайших подробностей прорисована, можно было догадаться, что над ней трудились долго и кропотливо. Видимо Лаодран боялась Ллос. Все-таки было безумием предполагать, что она надеялась подчинить ее своей воле. Частое и витиеватое переплетение линий пентаграммы, были тщательно выведены кровью.
Под кругом пентаграммы в самом ее центре раздавались глухие ритмичные толчки, нисколько не беспокоившие, сидящего, на камне в углу, дворфа. Сложив на топорище секиры, которую поставил на пол, ладони, и, положив на них подбородок, он, прикрыв глаза, что-то нараспев бормотал себе под нос. Должно быть, призывал на помощь своих героических предков.
- Я уж было подумал, что не дождусь тебя, эльф, - недовольно проворчал Борг, когда воины, появившись из пролома в стене, спустились по лестнице вниз. - Хотя, что тут удивляться, ты вечно копаешься.
Он поднялся с камня и поклонился сэру Ригану.
- Приветствую тебя, рыцарь. Рад видеть и тебя, девочка, живой и невредимой, - кивнул он, надевая на голову шлем.
Сэр Риган и Дорган резко обернулись, столкнувшись плечами.
Ника стояла на верхней ступени и во все глаза смотрела на пульсирующий в такт подземным толчкам свет, исходящий от пентаграммы. Сэр Риган уже открыл было рот, чтобы разразиться проклятиями в адрес ослушницы, а Дорган двинулся к ней, чтобы вывести вон, когда Борг произнес:
- Плохи дела. Демон вот-вот появится и хоть защитный круг и выписан кровью, но он вряд ли удержит демонскую тварь в своих границах? Лаодран решила зачем-то сдержать, призванного ею демона, или подчинить себе. Коли так, то она безумна. Где Гермини?
- Он занят Лаодран, - обернулся к нему Дорган.
- Не успеем мы, - вздохнул дворф. - Демон нетерпелив и силен. Видишь, как рвется сюда.
- Попробуем сдержать его до прихода Гермини древней магией дроу.
- Твоя магия - тьфу, против этого порождения Бездны, - выразительно выказал свое мнение о способности дроу, дворф.
Тем не менее, надрезав руку, Дорган принялся рисовать своей кровью круг, нашептывая заклинания. Круг вышел кривоватым и примитивным по сравнению с искусно выписанной пентаграммой Лаодран.
- Как видишь, моя кровь такого же цвета, как и твоя, рыцарь, - усмехнулся Дорган, перехватив взгляд сэра Ригана, наблюдавшего за ним с мрачным выражением, он, молча и беспрекословно послушался эльфа, велевшему ему встать в этот самый круг, пока тот не добавил:
- Чтобы ни происходило сейчас на твоих глазах, не выходи за черту. Если со мной, что-нибудь случиться... позаботься о ней...
И тогда сэр Риган, глядя на эльфа горящими яростью глазами, гневно зашептал:
- Ну, уж, нет... Если ты дашь себя убить, я сочту, что ты трусливо избежал разговора со мной, нелюдь, а как ты помнишь, разговор наш еще не окончен.
- Ты серьезно? - не поверил Дорган и, отойдя от него, добавил с усмешкой: - Сделаю все возможное, чтобы мы с тобой договорили.
- Опять копаешься, дроу? - угрюмо глянул на эльфа дворф из-под косматых бровей, напоминая ему о насущном.
Пентаграмма Лаодран уже излучала яркий свет, освещая каждый камень темницы, каждую складку на рясе Ники, каждую морщинку на лице Борга, когда оба напряженно всматривались в него.
Дорган схватил Нику за руку и втащил в начертанный им круг.
- Держи ее, - велел он сэру Ригану и когда тот, с готовностью схватил монашку за плечи, прижав к себе спиной, сузил раскосые глаза.
Но Борг снова позвал его, и Дорган вынужден был отойти к нему. Разойдясь, оба подошли к краю пентаграммы, каждый со своей стороны, так, что оказались друг против друга, и, вытянув над нею руки, начали одновременно произносить на гортанном языке слова древнего заклинания. Свет, испускаемый магическим кругом, стал слабеть и потухать. И словно почувствовав сопротивление своему появлению, то нечто, что рвалось наружу из проклятого бытия, удвоило свои силы. Пол под ногами заходил ходуном, резко похолодало. Изо рта Доргана и Борга, читавших заклинание, вырывалось облачко теплого дыхания. И вдруг из центра пентаграммы в низкий свод темницы ударил мощный столб холодного света, пульсирующего в такт подземным толчкам.