- Сестра Текла донесла о вашем недопустимом, возмутительном поведении. Признаете ли вы обвинение старшей сестры в том, что вчера вечером были... непотребно пьяны?
- Признаю, - храбро отозвалась Ника.
- Признаете вы также, обвинение старшей сестры в том, что поносили ее бранными словами?
- Признаю
- Вы сами слышите, что ослушница признается во всех своих мерзостных проступках, - ликующе ввернула сестра Текла.
- Мы вынуждены просить вас, оставить нашу обитель, - отчужденно произнесла мать Петра, не обратив внимание на праведный гнев сестры кастелянши.
Ника поклонилась и повернулась, чтобы уйти под удовлетворенный, торжествующий взгляд сестры Теклы.
- Разве я вас отпускала? - рассердилась настоятельница.
- Нет, матушка, но...
- Ко всему прочему, в тебе нет ни капли здравого смысла. Почему ты ничего не говоришь в свое оправдание? - распекала настоятельница ничего не понимающую Нику.
- Потому что, мне нечего сказать, - лишь прошептала она.
- Она сама, слышите... - ликуя, воскликнула Текла.
- Прошу вас, сестра... - прервала кастеляншу настоятельница и снова повернулась к Нике. - Сестра Бети рассказала, что вчера поздним часом, ты появилась на кухне в ужасном состоянии. Она сказала, что ты выглядела так, будто вот-вот лишишься рассудка и только вино помогло тебе прийти в себя. Так ли это было? Отвечай!
- Да, матушка
Настоятельница вздохнула с явным облегчением.
- Что напугало тебя так, милая?
Но ее смягчившийся, по отношению к ослушнице тон, очень не понравился Текле.
- Что бы ее ни напугало, она не должна была вести себя со мной, старшей сестрой обители, подобным образом.
Мать Петра жестом призвала ее к молчанию, не спуская внимательных глаз с Ники.
- Что напугало тебя? - настойчиво повторила она.
- Я... - Ника облизала пересохшие губы. - Я шла по кладбищу в темноте и... меня напугал крик совы, матушка.
- Откуда ты возвращалась? - продолжала допытываться настоятельница.
До Ника вдруг дошло куда она клонит и подняв голову, открыто посмотрела ей в лицо. Мать Петра все знала и ждала лишь произнесенных вслух слов признания. Однако, для Ники было ясно и то, что она не сдаст эту стерву Режину, а разберется с ней сама.
- Ты ведь была в скриптории? - подбодрила настоятельница Нику решив, что та боится говорить о Режине.
- Да
Настоятельница оживилась, а кастелянша сникла, прижалась к стене и украдкой сотворила оберегающий знак.
- В час, когда ты находилась в скриптории, Режина что-то сделала тебе? - прямо спросила настоятельница. -?
- Ничего
Мать Петра с надменной улыбкой рассматривала Нику.
- А ведь тебе придется еще не раз пойти в скрипторий.
От этого напоминания Нику слегка затошнило.
- И что? - от того, строптиво спросила она и тут же поспешно исправилась, упавшим голосом выдавив: "Да", только такого ответа требовал устав обители от послушниц.
Мать Петра прошлась по кабинету, потирая сухие ладони.
- Мы не будем принимать поспешное решение, порося тебя покинуть нашу обитель. Не правда ли, сестра Текла?
С испуганными глазами, с расслабленным ртом и от того с еще больше обвисшими щеками, сестра Текла закивала головой, поспешно соглашаясь с настоятельницей.
- Но и оставить без последствий твой проступок мы не можем. Твое поведение, по отношению к старшей сестре, было недопустимым.
- Простите меня, сестра Текла, - извинилась Ника в сторону кастелянши.
Но та даже не взглянула на нее.
- Мы накладываем на тебя урок. Сразу же, как выйдешь отсюда, ты отправишься с кружкой для подаяния в деревню, где целый день будешь собирать милостыню. В обитель вернешься к вечерней службе, что бы поспеть в скрипторий.
Ника поклонилась и выходя от настоятельницы, услышала прерывающийся шепот разволновавшейся Теклы:
- Не слишком ли суровое наказание вы наложили на нее?
Светлое, чистое утро обещало ясный, погожий день. На небе не видно ни облачка, а солнце уже грело вовсю. В мрачной темноте сводчатой галереи, Нику ждала послушница, приходившая за ней от настоятельницы. В руках она держала дорожный посох и помятую жестяную кружку для подаяния и когда Ника остановилась возле нее, молча передала, все это, ей. Из под сумрака галереи Ника вышла на чисто выметенный монастырский двор. У трапезной сыпала птицам, оставшиеся от завтрака, хлебные крошки, сестра Бети. На скамье, у ворот, сидела Терезия, следя за приближением своей подопечной с напряженным вниманием.
- Судя по тому, что на тебя наложен нелегкий урок, тебя, благодарение Вседержителю, все же не прогнали из обители, - сказала она, как только Ника подошла к ней.
- Не прогнали.
- Уф, - с облегчением выдохнула сестра Терезия. - Я горячо молилась Вседержителю о том, чтобы с тобой обошлись милосердно.