- А кто твои родители, вождь? – с проснувшимся подозрением поинтересовалась Ника, вспомнив, что Ивэ упоминала о каком-то Эрике Рыжеволосом, сумевшего раскрыть заговор.
- Моя мать, воительница с южных земель, дочь отважного короля дворфов - Ивэ. А отец вождь всех объединенных кланов - Харальд Белый Волк, - гордо объявил парнишка, с удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо монахини.
- За-ши-би-сь! - восхищенно выдохнула Ника, во все глаза разглядывая сына Харальда и Ивэ.
- А правда, что вы... - начал было Эрик Рыжеволосый с загоревшимися глазами от чего его лицо стало по-мальчишески любопытным, когда был прерван невесть откуда появившимся, Боргом.
- Эрик, не донимай и не задерживай своими вопросами Нику, - строго выговорил ему дворф. - А тебя, девочка, давным-давно ждут в палатке шамана орков.
- Но, деда... - робко возразил Эрик, возвышаясь над Боргом на три головы.
- Ну! - рявкнул Борг, строго глядя на парня из-под мохнатых бровей. - Тебя мать у реки обыскалась, а ты топчешься тут. Ступай к ней. Знать бы, какой умник послал ее туда?
Заросший светловолосый варвар сделал вид, что ничего не слышал.
- Но, деда, меня ждут в палатке вождей...
- Ну, так и ступай туда! - топнул ногой дворф. - А ты, позови госпожу Ивэ! Эй! Я это тебе говорю!
Но заросший варвар даже ухом не повел. Еще чего! Настоящий мужчина никогда не опустится до того, чтобы быть на побегушках. Дворф с досадой плюнул и пошагал к березовой рощице сам.
Когда Ника, вошла в шатер, то первое, что ей бросилось в глаза, это сидящий у костра Дорган. Глядя прямо перед собой, он не сразу поднял глаза на вошедшую Нику. Она неуверенно остановилась у порога, вопросительно глядя на неподвижную фигуру орка. Лиз махнула ей рукой, приглашая к костру. Но когда Ника устроилась на одной из войлочных подушек, что были разбросаны у очага, с трудом поднявшаяся Лиз, вдруг поковыляла на затекших ногах к выходу, тяжело опираясь на клюку.
Ника заволновалась. Куда это она? Не может же Лиз вот так оставить их? Как же они станут объясняться с орком без нее? Дорган по-прежнему был безучастен ко всему, а Ника заметила, лежащий перед орком, костяной ритуальный нож.
Какое-то время тишину нарушало лишь потрескивание сучьев в костерке. Все ждали Лиз, а раз так, то она непременно должна вернуться и Ника успокоилась. Орк поднял голову и сказал:
- Чего ты хочешь от меня, Ника Караваева?
Дорган вздрогнул, словно от удара, резко подняв голову. Ника смотрела на, вдруг по-человечески заговорившего орка и, совсем потерявшись, молчала. Странно, она так долго ждала этого вопроса, так стремилась услышать его и твердо знала, что ответит, а теперь... она просто не знает, что сказать и как сказать. Дорган медленно повернулся к ней.
- Ты была столь мужественной, что до последнего отстаивала у собственной любви право выбора. Не каждый сумеет, любя, не дать чувству взять волю над собой. Обычно этому сладчайшему игу сдаются с радостью и восторгом, не смея, не желая противиться ему. Эльфу, вздумавшему опутать тебя любовной паутиной, пришлось нелегко. Что же удерживает тебя сейчас?
- Вы... вы можете... можете отправить меня домой... прямо сейчас? - заикаясь под пристальным взглядом Доргана, спросила Ника.
- Могу, - склонил голову набок орк.
- В мое тело и в мою жизнь?
- Да.
Разволновавшись, Ника приподнялась, потом села опять. Дорган сидел с застывшим лицом.
- Поторопись, Ника Караваева. Я могу выполнить это твое желание только сейчас. Пожелай его настолько сильно, насколько это возможно. Я услышу его и, через какое-то время оно будет исполнено. А вместо тебя, здесь, в этом теле и в этих монашеских одеждах встанет эльфийка Фиселла. Ты готова?
- Да, - прошептала Ника и закрыла глаза.
Орк поднял голову, словно к чему-то сосредоточенно прислушиваясь.
- Я слышу... - пробормотал он. - Теперь я отчетливо вижу и слышу твое желание...
Вдруг Нику сильно повело в сторону. Опять? Да, что с ней происходит-то в последнее время? Голова пошла кругом и последнее, что она видела, заваливаясь на бок, глаза мужа которому она так и не сказала, что...
Она оказалась у ворот института. Было так странно видеть саму себя со стороны, выходящей из его дверей. Она была сердита и раздражена. Ника не помнила у себя такой. Ее черты стали резче, а выражение каким-то хищным. За ней, расталкивая ребят кучковавшихся на крыльце, выскочил Женька, таща вместе со своим, ее рюкзачок. Его лицо пылало. Он нагнал Нику-Фиселлу и схватив за плечо, резко развернув к себе, что-то гневно выговаривая ей. Фиселла едко усмехнувшись, вырвала из его рук свой рюкзак и, отвернувшись, пошла от него прочь. На что парень запальчиво показал ей вслед оскорбительно неприличный жест.