- Она забрала чужое, - эло вынес приговор довольно красивый юноша с холодными как лед голубыми глазами.
- И еще, она сломала палец Пигу, - поддакнул самый младший из троицы с накинутым капюшоном, чей длинный конец, опускался ниже пояса, а по плечам лежал зубчатым воротником.
- Тебе придется ответить за все и за то, что при всех ослушалась моего отца - Фому Большого. За то, что перечила ему.
Ника внимательно глянула на парня с холодными глазами, наглой улыбкой, и длинными белокурыми волосами до плеч. Знает ли отец о пороках своего сына?
- Если ты отдашь нам деньги, мы ничего тебе не сделаем. А заупрямишься, проткнем тебе брюхо ножом, а потом позабавимся. Крысиный хвост, вытащи-ка нож из дерева.
Но мальчишка замялся, неуверенно промямлив:
- Но, Джон, у нее вон какой посох и она так ловко уклонилась от ножа.
- Просто ей повезло. Чего ты боишься? Это же монашка! Разве кто-нибудь из них, сказал когда нибудь хоть словечко поперек? А эту мы проучим хорошенько, чтобы другим потаскухам из обители было не повадно капризничать и ломаться.
- Может отпустим ее, а, Джон? - неуверенно предложил остриженный в кружок парень. - Разве мы душегубы какие?
- Лари! - в досаде топнул Джон, но тут же, взяв себя в руки, продолжил с назиданием и терпением. - Она забрала деньги Пига, сунув ему каких-то несколько жалких монет, а это значит нашей попойки на мельнице уже не быть. Как ты не понимаешь, эти постные, сухие тетки живут за наш счет, а какой от них всех толк? Только поют да бормочут свои молитвы, - и веско добавил. - И разве ты не мечтаешь стать воином, а воин должен убивать, не дрогнув. Не пора ли начинать привыкать к крови, дружище? А ты, чего ждешь? Хорошего пинка?
Крысиный хвост несмело, вытирая ладони о штаны, приблизился к Нике с боку, но короткий тычок концом посоха в под дых, согнул парнишку пополам. Хватая ртом воздух, он рухнул на колени, прижимая руки к животу и уткнулся лбом в землю. От второго взмаха посоха, согнулся, охнув, остриженный парень, зажав ладони меж ног и начал кататься от боли по дорожной пыли. Еще взмах и Джон схватился за, повисшую плетью руку, злобно глядя в невозмутимое лицо монашки, опустившей, наконец, свой грозный посох.
- Честное слово, вы такие придурки! - хмыкнула Ника. - Особенно ты, гаденышь, - ткнула она посохом в голову Джона. - За свои поступки надо отвечать. Понял, нет? А тебе придется отвечать и за Пига и за этих двух пацанов, которых ты сбиваешь с толку. Твой отец, кажется достойный человек и, похоже, не подозревает, что ты мелкий подонок и только ради него я преподам тебе урок. То, что сейчас произойдет, просто необходимо сделать, потому что только так, ты запомнишь его.
Посохом, она подсекла ноги Джона и он неловко шлепнулся в пыль. Размахнувшись, она резко опустила посох не на зажмурившегося Джона, а на коротко стриженного парня. Посох со свистом пришелся ему по ноге, что-то хрустнуло и парень зашелся криком боли.
- Ты мечтал стать воином, но когда будешь убивать и мародерствовать, вспомни о том, что чувствуешь сейчас.
Джон во все глаза испуганно смотрел на нее. Ожидание расправы сломило его упрямство.
- Страшен не сам грех, а упорство в нем, - назидательно произнесла Ника.
Снова просвистел посох и Джон глухо взвыл, сцепив зубы. Его коленная чашечка была сломана.
- Если я узнаю, что ты продолжаешь отбирать деньги у Пига, я сломаю тебе нос и будешь ты Джоном Кривым, - пообещала ему Ника. - Если сумеете, то с помощью своего крысиного прихвостня, а он скоро оклемается, доберетесь до монастыря. Там вам помогут. А мне некогда, да и смотреть на вас с души воротит.
Когда привратница распахнула на ее стук калитку в воротах, то обычная сдержанность изменила ей.
- Помилуй, Асклепий! Да у тебя, сестра, синяк во все лицо! - ахнула она.
- Да уж, сегодня на подаяние были щедры, как никогда, -- буркнула Ника и склонив голову, чтобы не смущать сестер своим "боевым" видом, направилась к галереям, оставив привратницу недоуменно смотреть ей вслед.
В келье настоятельницы не оказалось и Ника повернулась было, что бы уйти, как увидела ее саму, спешащую навстречу и делавшей ей знак оставаться на месте. Когда они вошли в келью и мать Петра закрыла за собой дверь, то первым делом она внимательно оглядела Нику, а увидев огромный синяк, покачала головой.
- Вижу, что пришлось тебе пройти через нелегкое испытание. Я предвидела, что для тебя оно будет особенно тяжким, но таково уж оно, добровольно взятое обителью. Поверь, это делается для укрепления духа и воспитания смирения в сестрах. Только, похоже, смирение тебе так и не дается.
Вместо ответа, Ника отвязала от пояса чепец с деньгами и положив его на стол, бесстрастным тоном рассказала все, что с ней произошло в деревне и по дороге в монастырь. К концу ее рассказа, мать Петра вынуждена была опуститься на стул.