Неповоротливая, она грузно поднималась впереди нее по узкой лестнице, еще больше задерживая Нику, норовящую, как-то обойти ее.
- Неужели ты проспала! - вдруг осенило кастеляншу и эта мысль настолько поразила ее, что она, остановившись, повернулась к Нике, готовая разразиться очередной гневной отповедью.
- Сестра... - умоляюще взмолилась Ника, сложив ладони перед собой.
Сурово поджав губы и всем видом показывая, что этот разговор еще не закончен, Текла отвернулась и преодолела, наконец, последние три ступеньки. Ника, словно выпущенная стрела, пронеслась мимо нее и вдоль стены помчалась к органу, вокруг которого стояли, облаченные в праздничные черно белые рясы, растерянные сестры. Изабелла повернула к ней бледное лицо выражением с которым человек готовится стойко перенести, надвигающуюся катастрофу. Внизу, мать Петра уже дочитывала последние строки праздничной проповеди. У Ники не оставалось даже секунды, чтобы выровнять дыхание. Снизу грянуло дружное славословие Асклепию и сестра Изабелла подняв руку, призывая сестер приготовится, тут же опустила ее на клавиши органа. Храм заполнили величественные, монументальные раскаты торжественной музыки, так хорошо знакомые прихожанам обители, что ежегодно посещали празднества в честь святого врачевателя. Вдруг в эти строгие, низко звучащие звуки, вплелись другие - нежные и высокие и под сводами храма, начал распускаться глубокий, звучный голос. Он обещал и утешал, и ему хотелось безоглядно верить, от его щемящей проникновенности наворачивались слезы. Люди, затаив дыхание, слушали, чувствуя, как нежный глубокий голос врачует их души. То мягко опускаясь, то плавно набирая силу, он завладевал ими и в храме благоговейно внимали ему.
Славим не напрасно
Этот мир прекрасный
Вместе встречаем зарю,
Шепчем ночами «люблю»
За нами следуют тени
Эти странные слуги времени
Время безвозвратно.
Ника покосилась на сестру Изабеллу, пытаясь угадать, сердится та на нее или уже нет, и встретила ее взгляд. Похоже, в этот момент сестра Изабелла простила ей все.
И нет пути обратно
Встретимся может в раю,
Снова скажу что «люблю»
За нами следуют тени -
Эти странные слуги времени.
Орган и хор, оттенял бархатистую глубину голоса, который затихая, истаивал в торжественных аккордах органа, пока, наконец, не наступила тишина.
Толпа прихожан не сразу сдвинулась, зашевелилась и начала продвигаться к дверям. Большинство людей оставалось в храме, чтобы помолиться святому Асклепию, украсить его алтарь и статуи цветами, хотя подножия каждой из них уже утопало в пестрых букетах астр. По обе стороны алтаря высились вазы с белоснежными и бордовыми гладиолусами. С перил хоров свисали гирлянды из мелких осенних роз, а плиты пола сплошь усыпаны их лепестками. Медовые свечи распространяли сладкое благоухание. Через несколько часов начиналась полуденная праздничная служба, после шла вечерняя.
В перерывах между ними монахини должны были принимать, кормить и одаривать одеждой нищих, убогих, калек и молиться вместе с ними святому, прося об их исцелении, а после лечить их. Всю седьмицу будет длиться праздник и все эти семь дней ворота монастыря останутся открытыми и никому не будет отказа в его нужде: будь то питье, крыша над головой, одежда и обувь, которую монахини собирали весь год и которую, обычно, оставляли в монастыре богатые путешественники, или крестьяне приносили то, что оставалось от почивших родственников. Каждая сестра обители должна была обмыть ноги прибывшего в монастырь паломника и одарить его чем нибудь из одежды.
Все это еще предстояло пережить Нике, сейчас же ее занимало одно - успеет ли она сбегать до полуденной службы в скрипторий. Высматривая среди монахинь сестру Терезию, Ника вполуха слушала выговор сестры Изабеллы за то, что своим опозданием чуть все не сгубила. Взгляд Ники, не задерживаясь, скользнул по сестре Текле, что-то нашептывающей на ухо, склонившейся к ней матери Петре, что перебирая четки, внимала словам кастелянши. Как вдруг, в тени колонны разглядела фигуру в темном плаще, в низко надвинутым на лицо капюшоне. Сердце Ники подскочило в груди. Режина! Ника сорвалась с места, оставив хор и уже, вполне, успокоившуюся, давно закончившую выговаривать ей Изабеллу, в недоумение. Наплевав на устав, Ника сбежав по лестнице вниз, проталкиваясь через прихожан, спешила к Режине, пока дорогу ей не преградил Джон. Появившись из-за колонны, он оттолкнул какого-то бродягу, глазевшего на цветной витраж, разинув рот. Вид парня поразил Нику и она остановилась, настороженно глядя на него. Джон опирался на костыль, одна рука его висела на перевязи, а холодные голубые глаза были подозрительно красными и припухшими.