Нищий не переставая, что-то тихонько напевал дрожащим, тоненьким голосом. Смазывая лечебным дегтем трещина на его пятках и, обматывая раны чистыми тряпицами, Ника прислушалась, сперва с интересом, потом недоверчиво, потом с удивлением, узнав в его сипение свою сильно искаженную кантату. По грязным морщинистым щекам убогого, что с умильным выражением поднял глаза к своду галереи, текли слезы умиления. Натянув на его ноги теплые носки из овечьей шерсти, связанные монахинями в долгие зимние вечера, Нике пришлось повозиться с разбитыми, жесткими башмаками, пытаясь надеть их так, чтобы они тут же не развалились. Наверно бедолаге было больно, но он стоически переносил все попытки монахини натянуть на его истерзанные ноги эти треклятые башмаки и все пел и пел, терзая ее слух. Поняв, что у нее ничего не выйдет и она напрасно мучает больного, Ника оставила бесполезное занятие обуть его и, прихватив башмаки, подошла с ними к кастелянше, раздававшей одежду нуждающимся.
- Сестра, не найдется ли у вас башмаков побольше и посвободнее, чем эти?
- А с этими то, что не так? - сухо поинтересовалась Текла, с подозрением оглядывая башмаки, протянутые ей Никой.
- Они не налезают на теплые носки. Я старалась и так и эдак, но ведь если даже я и натяну их на него, то ничего хорошего не выйдет. У бедняги и так в кровь разбиты ноги, и как он потом будет ходить в них, таких тесных. Он же еще больше растревожит раны на ступнях. Я уж не говорю о том, что если ему удастся их как-то стянуть, то уж потом нипочем их снова не наденет.
Выслушивая Нику, Текла с жалостью смотрела на нищего, все продолжавшего петь одно и то же и принялась копаться в коробе с поношенной обувью, вскоре выудив оттуда деревянные сабо с кожаными ремешками, держащихся на пятке.
- Вот возьми, примерь их ему. Если не подойдут, вернешь их мне и я подыщу другие башмаки.
Ника три раза подходила к кастелянше, пока они не нашли то, что нужно. Обув нищего, Ника сунула ему в котомку из мешковины старые башмаки, подняла его самого со скамьи и, поддерживая под руку, повела в трапезную. Как только сестра Бети поставила перед ним миску с овсяной кашей, лепешки и сыр, нищий бросил петь, жадно накинувшись на еду. Прежде чем оставить его, Ника сунула ему в руку несколько медных монет, что были у нее при себе и которые нищий, тут же судорожно сжал в кулаке. До полночи монастырь принимал паломников, расселяя их в лечебнице, богадельне, кормя и леча. Ника освободилась под утро, в часу третьем, принимая и обмывая разбитые ноги беднякам, потом поднося воду и наполняя ею кадки в которых, уже другие сестры, обмывали ноги путникам. Сестра Терезия, осматривая всех прибывавших больных, пообещала ей, что пойдет отдыхать, как только ее сменит кто-нибудь из сестер. На рассвете Ника добралась до хижины и, рухнув на скамью, тут же уснула.
Утром ее разбудил звон колокола. Нисколько не чувствуя себя отдохнувшей Ника, отряхнув рясу и поправив мятое покрывало на голове, отправилась на утреннюю службу. Сестра Терезия так и не появилась в хижине, видимо заночевав в госпитальном корпусе. Сдерживая судорожные зевки, Ника брела в серых утренних сумерках в сторону храма, пока не заметила, что одна из сестер искоса наблюдает за ней, но увидев, что замечена, быстро опустила взгляд. Ника не придала этому значение, да и позабыла тут же, но когда поднялась на хоры, сестры что-то тихо, но горячо обсуждавшие, при ее появлении замолчали, так и не перекинувшись после друг с другом ни словом, пока на хоры не поднялась сестра Изабелла с недовольным лицом и сурово поджатыми губами. Подойдя к органу, она сделала хору знак приготовиться. Внизу, мать Петра читала последние слова службы. "Что происходит?" - терзалась Ника, исполняя свою кантату. Она чувствовала вокруг себя какую-то отчужденность и напряжение.