"Точно рехнулся" - подытожила Ника, набраясь терпения.
- Послушайте меня. Молитва, конечно, очень действенное, но временное средство, и ту тварь, что пьет жизненную силу у девочки этим не остановишь и вам это хорошо известно...
- Что же тогда делать? Вседержитель, вразуми... - в тихом отчаянии заломил руки священник.
- Есть другой выход и я получила четкие указания на этот счет. Я должна увезти отсюда леди Айвен. Вы мне поможете?
Надо отдать должное отцу Фарфу, он тут же собрался.
- Что мне надлежит делать? Что ты потребуешь от меня, то я и выполню, - с суровой деловитостью, заявил он.
К тому времени они уже вышли во двор и миновав арку ворот, перешли по мосту через ров, ступив на утрамбованную дорогу, что вела в деревню. Там при храме, в маленькой хижине и жил отец Фарф. По пути они обсуждали увоз из замка леди Айвен. Священник взялся достать лошадей и повозку, а так же уговорить кое-кого из гарнизона замка, тайком сопроводить монахиню с больной до города. Он уверил Нику, недоверчиво отнесшуюся к его плану, что это все люди надежные и, самое главное, преданные Репрок.
На все сборы они отвели себе три дня. В эти три ночи Ника должна была "лечить" леди Айвен, то есть не подпускать к ней Балахон. Они шли через деревню, когда из дверей хижины, мимо которой проходили, к ним бросилась молоденькая девушка, прижимая к груди какой-то сверток.
- Отец Фарф! Отец Фарф! - радостно окликнула она его, подбегая. - Благословите моего сыночка.
И протянула старику сверток, оказавшимся завернутым в тряпье, крохотным младенцем, на которого удивлено воззрился священник.
- Когда же он родился, Дороти? - оживившись, спросил старик.
- Вчера в вечеру, святой отец !- счастливо улыбнулась молодая мать.
- И ты уже, непоседа этакая, на ногах? - покачал он седой головой.
А Ника с ужасом посмотрела на ее босые ступни, которыми она стояла на замерзшей, покрытой первым ледком, земле.
- Да, что мне станется-то? - засмеялась юная мать.
- Смотри застудишься, молоко пропадет, - заворчал отец Фарф, бережно беря сверток на руки и прикладывая пальцы к лобику младенца. - Отец признал свое дитя?
- Вчера приходил посмотреть на него
Благословив крохотную, народившуюся жизнь, отец Фарф ворчливо напомнил:
- Теперь сама поди сюда, благословлю. И завтра же придите ко мне с Джеком. Обвенчаю вас честь по чести, и беги быстрее в дом. Благослови Вседержитель тебя и твоего младенца, - проговорил ей вслед священник, потом повернулся к Нике с просветленным лицом, всплеснув руками. - Вот, что ты с ними будешь делать с этой легкомысленной молодежью. Один ветер в голове... бегает босая, а потом придет жаловаться, что молоко пропало и что де Вседержитель в этом виноват.
Ника, смеясь, покачала головой. Они подошли к небольшому храму, сложенному из крупных валунов, скрепленных известняком, с двумя узкими окнами-щелями, затянутых промасленными тряпицами. Крышу храма, покрывала кора. Видно было, что храм очень древний, древнее быть может самого замка Репрок.
Возвращаясь обратно по единственной деревенской улочке, Ника думала о предстоящей ночи. Она уже представляла, что, примерно, будет делать и обдумывала детали, когда ее отвлек стук молота, сопровождавший его частый перестук молотка и гудение пламени в горне, раздуваемое мехами. Ника остановилась.
Под навесом работал кузнец со своим подмастерьем - дюжим парнем. От раскаленной болванки по которой они попеременно ударяли то молотом, то молотком, во все стороны летели искры. Несмотря на холод и промозглость осеннего дня, кузнец, жилистый и мускулистый, работал обнаженный по пояс. Его кожа лоснилась от пота, а от летящих искр его грудь защищал кожаный фартук. Ника узнала в нем того человека, что встречал их с отцом Фарфом, стоя на пороге хижины с дубиной в руках, в день их приезда в Репрок.
Оба, и кузнец и подмастерье, работали сосредоточенно, не отвлекаясь. В маленьком горне гудел огонь. Рядом, в деревянной бочке, вкопанная в земляной утоптанный пол, стыла вода. К столбу державшей крышу навеса была прислонена борона, а на толстом гвозде, вбитом в столб, висели ржавые серпы. Вдоль единственной стены выстроились в ряд вилы.
Один единственный раз кузнец бросил на Нику неприветливый взгляд и тут же вернуться к своей работе. Ника решила подождать и пристроилась возле кучи дров и угля, сваленных у печи. Смотря в гудящий огонь горна, она гадала, придет Балахон - проклятие рода Репрок, - этой ночью или нет. И что неплохо было бы разузнать у Христины в чем, все же, заключается это проклятие. Кузнец перехватив щипцами болванку, сунул ее в бочку с водой. Раскаленная железяка зашипела, подняв брызги и густой пар.