Тишина упала вдруг. Все резко оборвалось и замерло. И теперь Ника, уже с неподдельным ужасом, что сковал ледяным панцирем, смотрела, как из-под двери сквозняком сдувает полоску земли, как бледнеют четыре знака по стенам комнаты, как растекается, теряя очертания, воск на подоконнике.
Но круг, в котором она стояла, еще охранял ее от пронзительного холодного, смрадного ветра, что усиливался с каждой секундой, неся с собой невидимые острые кинжалы, метавшиеся по комнате, но натыкавшиеся на защиту круга. А Ника как-то вдруг позабыла слова всех молитв и заклинаний и теперь пыталась расшевелить свою память, вырвать ее из оцепенения.
Странно, но на пологе кровати Айвен не шелохнулась ни одна складка, не смотря на бушующий вокруг, усиливающийся, колдовской ветер, что воя все пронзительнее, переходил в неистовый ураган. Стук кинжалов о защитную стену круга, становился все чаще. Что-то ледяное пронеслось мимо нее, вжикнув острым по руке. Еще один порыв ветра, острой иглой чиркнул Нику по щеке и воображение предательски угодливо и живописно нарисовало картину ее гибели: раскромсанное тело со срезанной с него сплошь кожей.
И когда она ясно предчувствовала свою мучительную смерть ей показалось... или нет? Как будто порушенные священные символы начали источать слабый свет. Дверь снова начала биться с такой бешеной силой, что сорвалась и повисла на одной петле. А из темного дверного проема на Нику глянули горящие ненавистью крохотные глаза, такой лютой, что ее скрутил спазм ужаса, и самообладание покинуло ее навсегда.
В тоже время она с нервной дрожью, перепугано смотрела на неясное свечение, клубящееся в углах комнаты, постепенно приобретающее очертания человеческих фигур, в отчаянии гадая, какую угрозу несет ей их появление.
Справа, у камина оформилась некая фигура в свободном плаще и низко опущенном на лицо капюшоне, из-под которого спускались длинные белые волосы. Ника пригляделась. Дорган? Призрак поднял голову, полыхнув холодным огнем взгляда, что был устремлен не на нее, а в противоположный угол, где, столь же призрачным светом, светилась приземистая, коренастая фигура с длинной бородой, опирающаяся на посох. В ней Ника узнала Хиллора.
Очертания двух других фигур, мерцавших в противоположных углах комнаты, она узнать не могла, как бы пристально в них не вглядывалась. Хотя та, что имела высокий рост и отличалась нескладной худобой, которую не скрывал длинный плащ, кого-то смутно напоминал ей. А вот четвертый силуэт - огромный и согбенный в бесформенном балахоне, в закрывающем лицо капюшоне, точно не был ей знаком.
До нее доносился чуть слышный шепот. Страх отступил и Ника, глядя на Доргана, прислушалась. Сложив руки на груди, он что-то шептал на древнем дровском языке. Хиллор бормотал ему в унисон на гортанном дворфском. Владелец худой нескладной фигуры тихо взывал к Вседержителю. А высокий незнакомец, - Ника не поверила, прислушиваясь, - мыча, монотонно пел. Четыре призрака, оставаясь неподвижными, на удивление слаженно, читали слова своих молитв и заклинаний.
Убийственный, кромсающий ветер стих. Стихия злобы была подавлена и вытеснена из покоев больной девочки. Все улеглось и успокоилось, обретя свой привычный вид: вещи встали на свои места, стены и пол восстановились, ставни и дверь больше не бились. С четырех углов комнату окутывало чистое голубое сияние.
Вдохновенные слова читающих заклинания магов звучали все громче, пока под сводчатыми сводами дальних коридоров замка не прокатился панический вой и визг, полный злобы и отчаяния. Когда же он стих, призрачные фигуры в углах комнаты, тихо истаяв, пропали и покои леди Айвен снова погрузились в полумрак, освещаемые лишь мерцающим огоньком лампадки, теплящейся перед статуей Блаженной Девы.
Сколько стояла Ника приходя в себя, она сказать не могла: может это длилось минуту, может часы, только из состояния полной прострации ее вывел неясный шум, раздавшийся снаружи, за дверью.
Нервы Ники были напряжены так, что этот шорох почти оглушил ее. Встряхнувшись, оназаставила себя покинуть пределы круга, нерешительно подошла к двери и не поверила своим глазам. Дверь была заперта на засов. Преодолевая все еще копошившийся в ее душе страх, Ника, робко сдвинув засов, дрожа, выглянула за дверь.