- Ваши родители были счастливы
- Мой отец ни разу не пожалел о сделанном выборе. А матушка... когда мой отец скончался, через месяц зачахла и она. Да, мои родители были счастливы, ибо жили, не предавая ни себя, ни друг друга.
- И что, ваш отец часто воспитывал вашу матушку плеткой? - не удержалась Ника.
- Ни разу, - последовал надменный ответ сэра, которому вопрос явно не понравился. - Матушка всегда почитала и уважала волю отца.
- Ваша матушка его просто очень любила, - мягко возразила Ника.
- Мы говорим об одном и том же, монахиня, - сухо напомнил сэр Риган, сжав губы.
- Ну если любовь и плетка одно и тоже то, очевидно да, об одном и том же, - согласилась монахиня и, поняв что увлеклась, быстро поменяла тему. - А что было с вами после смерти родителей?
- Отец отдал меня на воспитание барону Репрок, когда мне минуло девять зим. Наши Черные холмы, граничат с землями Репрок. Барону я обязан многим. Он был мне добрым господином и учителем, - охотно ответил сэр Риган.
- А правда, что первая жена барона, перед своей смертью, прокляла его род.
- Прокляла? Советую поменьше слушать россказни кухарок. Она погибла на охоте. Хотя, это до сих пор приводит меня в недоумение. Леди Эдит слыла отличной наездницей. Слуги, сопровождавшие ее, говорили, что на нее прыгнул зверь. Так твердили все они, когда барон допрашивал их.
- Очень похоже на то, как напали на вас, после чего вы начали оборачиваться в зверя.
Сэр Риган, какое-то время, ехал молча, обдумывая сказанное монашкой.
- Думаю, ты права, но... ведь это уже заговор? - помрачнел он.
- Не будем спешить. Это только мое предположение
- И по всему, выходит, что оно верное. Храни Вседержитель всех нас, до чего же я ненавижу всю эту нечисть и нелюдь, что дают жизнь всякой ворожбе и, потом, напускают ее на нас. Какой прок от всех этих дворфов, гномов, эльфов и орков, что только осложняют жизнь добрым людям? Зачем они? Всех их надобно изничтожить и извести с лица земли.
- Тогда, почему бы не начать с меня? - и Ника, оттянув край чепца, показала сэру Ригану свое эльфийское ухо.
- Святые угодники! – выдохнул рыцарь. - Вот уж не думал... - он запнулся и, замкнувшись, потрясенно замолчал.
- На тебя, как и на меня, тоже наложено заклятие? - мрачно спросил он немного погодя.
- Вроде того... - нехотя ответила Ника. - Не понимаю, почему меня все принимают то за человека, то за эльфа. Принимали, хотя бы за что-нибудь одно.
Сэр Риган подумал и сказал:
- Должно быть поначалу, все видят твою эльфийскую красоту, но выражение лица у тебя не эльфийское, говоришь ты не как они и ведешь себя как человек. В тебе есть огонь, который разбивает все впечатление от твоего эльфийского облика. Разбивает сразу.
- Вы, как будто хорошо знаете о чем говорите?
- Еще бы. Приходилось с ними сталкиваться и не раз. Эльфы высокомерны, холодны и капризны, а еще очень расчетливы. Им не ведомы понятия чести. Они ни в чем не сомневаются и никогда не колеблются.
- И что же? Разве не бывает так, чтобы они приняли сторону человека? - вспыхнула Ника, едва сдерживаясь.
- Только если в том есть выгода им самим.
Ника наблюдала за падающими снежинками и дивилась тому протесту, который поднимался в ней всякий раз, когда разговор заходил о нелюдях. Странно, но его она почувствовала лишь с недавнего времени после слов матери Петры. Особенно обидно было выслушивать подобное от нее и, вот теперь, от этого сэра. Почему-то, именно их убеждения о нелюдях сильно возмущали ее. Но мать Петра смогла преодолеть свою предвзятость к ним, а вот упрямую категоричность сэра вряд ли что проймет. В замок они въехали в вечерних сумерках, уставшие, молчаливые, подавленные неудачей и недовольные друг другом.
Когда переезжали по гулкому мосту, сэр Риган повернувшись, вдруг сказал Нике:
- Но, в конце концов, ведь и я, до вчерашнего дня, был нечистью.
После, он отмахнулся от, поспешившего к ним навстречу, мальчика-грума и поскольку последний, видя, что рыцарь не в духе, торопливо скрылся с его глаз, то Нике пришлось самой вести мула в стойло и задать ему корма. Попрощавшись с рыцарем, что стоял к ней спиной и обтирал своего коня, Ника направилась к воротам конюшни. Как-то странно она ощущала время: будто прошел не один день, а целых три дня, если не целая седьмица. Неожиданно дорогу ей преградил сэр Риган и, схватив монашку за плечи, будто свою добычу, прижался губами к ее плотно сжатым губам. Ника пыталась вырваться, оттолкнуть его, но все ее строптивые попытки были похожи на то, как если бы она толкала каменную стену. И когда он отпустил ее, то отвесила сэру хлесткую пощечину. В тусклом свете фонаря, Ника смотрела в его побелевшие от бешенства глаза, храня презрительное молчание. Почему-то, припомнились те новеллы из "Декамерона" в которых описывалось как знатные синьоры, затравливали собаками отвергших их красавиц и вырывали им сердца. Словно подтверждая это ее опасение, сэр Риган выхватил из ножен меч и принялся в ярости крушить им деревянные перегородки и столбы стойл. Испуганные лошади шарахались и беспокойно ржали. Разбуженный мул, пронзительно ревел, а Ника, подобрав рясу, со всех ног бросилась вон из конюшни. И только в покоях леди Айвен, почувствовав себя в безопасности, успокоилась и отогрелась. Пока Христина ходила на кухню за ужином для нее, Ника осмотрела Айвен.