"Ну и пожалуйста", - пожала плечами Ника и в десятый, наверное, раз громко и с выражением, то есть с подвыванием, вскриками и мелодраматическим шепотом, прочитала о том, как не очень далекий парень усердно соблазнял в лесу глупую девчонку, забыв, что она носит королевский венец. Только почему-то теперь королева Унгеруда в Никином пересказе превратилась в Унгердуру, а страстный рыцарь Захейн в Затрахейна с небольшими вариациями в следующем пересказе. "И вот, протянул Захерейн руки к прекрасной королевне Унгедуре и воскликнул несчастный: "О, пожалей меня, твоего верного паладина...". Христина, сперва украдкой, бросившая на нее испуганные, а потом сочувственные взгляды, вдруг лукаво взглянула на нее, поняв, что сестра озорничает. Но Нике все было нипочем - она вошла во вкус сочинительства.
Христина с трудом удерживалась от смеха, когда Ника вообще поменяла местами Захейна и королевну. "Ах, не говорите столь пылких слов, которые грешно и слушать, - упал на колени Захерейн, ломая в отчаянии руки. - О, когда, когда я сподоблюсь... чтобы ты, наконец, отстала от меня... О, помилуй, и не тяни, молю, ко мне свои руки!". Тут последовала звонкая пощечина, которую леди Элеонор отвесила заслушавшейся Христине, когда та, видимо сильно потянула ее за прядь волос. Нахмурившись, Ника привстала со скамеечки, чтобы вмешаться и высказать все, что думает о леди, теми крепкими словечками, которые за это время в небывалом количестве пришли ей на память. Но Христина, с горящей от пощечины щекой и блестящими от смеха глазами, выразительной мимикой показала, что все в порядке и, что для нее такие оплеухи не в первой. Во всяком случае, она, вновь, стала сама собой - ей все было нипочем, озорство монахини явно пришлось смешливой служанке по вкусу, и она не желала лишаться подобного развлечения.
Наконец, обтянутый шелком энан, со спускающейся вуалью, был водружен на головку баронессы и именно так, как она того желала, а заплетенные в две косы, роскошные волосы уложены вокруг ушей. Пришло время ужина, и леди Элеонор встала, знаком показав, что Нике позволено, наконец, закрыть рот. Но надежда, что она отошлет монахиню в покои Айвен, пошла прахом, когда баронесса велела ей следовать за ней и Нике ничего не оставалось, как сопровождать свою мучительницу в пиршественный зал. И чувствовала, что не выдержит, если той придет охота продержать ее возле себя еще хоть минуту. Они вышли во вторую дверь покоев, что вела на галерею пиршественного зала и, пройдя поверху, спустились по лестнице, откуда леди Элеонор прошествовала к, ломившемуся от обилия блюд, столу. Этими блюдами можно было плотно накормить человек десять.
Тем не менее, леди Элеонор оказалась за столом одна одинешенька, Ника же должна была встать за ее креслом. Более изощренной пытки придумать было невозможно: развлекая ее, Ника не ела с самого утра и той это хорошо известно. Тогда как у Ники от голода подводило живот, сосало под ложечкой и мутило от аппетитных запахов, баронесса едва касалась некоторых блюд. Уже подумывая о том, чтобы плюнуть на все и уйти, Ника увидела, спешащую к ним через весь зал Христину и не на шутку встревожилась, вмиг позабыв о терзающем ее голоде: Айвен? Склонившись к хозяйке, Христина тихо, но так, чтобы слышала Ника, доложила:
- Госпожа, Криспи повсюду ищет монахиню. Сейчас он ждет ее у парадных дверей.
Мучительно долгую минуту леди Элеонор молчала, поглощая гусиный паштет.
- Поди и спроси, так ли уж безотлагательно дело, ради которого он ищет монашку? - вымолвила она.
- Ох, госпожа, он прямо с ног сбился, - затараторила Христина, - но я могу позвать его к вам.
- Ты нарочно это, негодяйка? - разгневалась леди Элеонор. - Тебе отлично ведомо, что я терпеть не могу одноглазого зануду. Пусть идет. Она мне надоела.
Христина, которую Ника готова была расцеловать за свое спасение, покорно заняла место за креслом хозяйки, а Ника, прежде чем уйти, стащила со стола цыплячью ножку. Виночерпий и поваренок, прислуживавшие за столом, предпочли этого не заметить. Посасывая косточку, - все что осталось от быстро исчезнувшей цыплячьей ножки, - Ника вышла на крыльцо, где ее действительно ждал Криспи. Оказывается уже стемнело, Криспи качнул фонарем, осветив каменные ступени.
- Пойдем со мной, сестра.
- Криспи?
- Не спрашивай меня ни о чем. Сама все поймешь, - тихо проговорил он. - Тебя уже давно дожидаются.
Нике было все равно. Кто бы ее не ждал, она была только рада, что ее наконец-то освободили от общения с прекрасной хозяйкой замка. Глубоко вдохнув морозный воздух, Ника последовала за Криспи, что вел ее в сторону колодезной башни, освещая дорогу высоко поднятым фонарем. По пути Ника бросила косточку, крутившейся во дворе дворняжке, решив, что для офицера Ли она слишком мала и только раззадорила бы его аппетит. Возле низкой двери в башню Криспи остановился.